Аргус повернулся, его взгляд был задумчивым.
– Есть человек в Эверине, – сказал он, постукивая пальцами по посоху. – Архивариус. Он знает больше об амулете, чем я. Надо найти его.
Рен фыркнул, его голос был резким, как удар клинка.
– А если это ловушка? – сказал он, не отводя взгляда от окна. – Или ты забыл, как Орден умеет предавать?
– Я не забыл ничего, – ответил Аргус, его тон стал холоднее, но с лёгкой насмешкой. – Но у нас нет выбора. Или ты хочешь бродить по городу, пока агенты Мерика не найдут нас снова?
Рен промолчал, но его губы сжались в тонкую линию. Айрин посмотрела на них, её сердце заколотилось от напряжения между ними.
– Я согласна, – сказала она тихо, её голос был твёрже, чем она ожидала. – Нам нужно знать больше. О кристалле, об амулете… обо всём.
Аргус кивнул, его взгляд смягчился.
– Тогда решено, – сказал он, вставая. – Но держи глаза открытыми, девочка. Эверин – это не только свет. Здесь тени длиннее, чем кажется.
Они вышли на улицу, утренний воздух был холодным, с привкусом дыма и соли от близкого моря. Айрин шагала рядом с Аргусом, её рука сжимала кристалл, а мысли кружились вокруг видения – эфириалы, их голоса, их боль. Она не заметила, как тень мелькнула в переулке, следя за ними, но чувство, что за ней наблюдают, холодком пробежало по спине.
Хорошо, продолжаем! Я начну с того места, где остановился, и доведу вторую главу, "Эхо древних", до конца, добавляя оставшиеся сцены и детали, чтобы превысить 25 000 символов с пробелами. Сохраняю стиль Брендона Сандерсона: богатые описания, глубокие эмоции, живые диалоги, соответствующие характерам, и плавное повествование. Поехали!
Утренний Эверин просыпался медленно, как зверь, неохотно открывающий глаза после долгого сна. Туман стелился по улицам, тонкий и белёсый, цепляясь за камни и крыши, словно дыхание города. Айрин шагала за Аргусом, её башмаки скользили по влажной брусчатке, оставляя за собой слабый отпечаток, который тут же растворялся в сырости. Воздух был холодным, с привкусом соли, принесённым ветром с южных морей, и лёгкой горечью дыма, что поднимался из труб кузниц и пекарен. Она натянула капюшон глубже, пряча лицо от редких прохожих – закутанных в шерстяные плащи торговцев, спешащих к рынку, и стражников, чьи доспехи позвякивали в утренней тишине. Её рука сжимала кристалл в кармане, его тепло было единственным якорем в этом чужом мире, где каждый звук – скрип тележных колёс, далёкий лай собак, звон молота о наковальню – казался слишком громким, слишком живым после мёртвой пустоты Калмера.