Когда Тим закончил рассказ, я выделила для себя только конец. Четыре месяца. У меня, у него, у нас. Эта сучья корпорация, заслуживает чтобы ее стерли с лица земли. Они превратили парня, в которого я влюблена, в ходячего смертника. Лично вырву сердце Говарда и скормлю его мокрым. А “Рэйнкорп”…
– Милая, стой. Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты планировала сожжение корпорации под землей. Я не допущу, чтобы ты и близко подошла к “Рэйнкорп”. То, что там творится и врагу не пожелаешь.
– Мы соберем отряд, армию да хоть всю страну. Если везде узнают правду о том, чем они занимаются, пойдут за нами и помогут уничтожить этих уродов, – злость горела во мне так, что кожа покрылась испариной.
Не хватало слов чтобы описать, как я желала убить каждого, кто работает в этом месте.
– Скажи мне главное. Ты подаришь мне эти месяцы? – повернув мое лицо за подбородок, Тим заглянул в мои глаза, в ожидании ответа.
– Мы вместе. Мне не важно, что ты делал для выживания. Но почему четыре? Мы можем найти кого-нибудь урода, насильника и я лично вырежу тебе его сердце, – запальчиво выдала вариант.
Есть люди хуже мокрых. Мир станет только лучше, если они сдохнут и помогут прожить еще год, моему парню.
– Я не хочу продолжать так жить, Айрис. Это отвратительно. Настолько, что даже передать невозможно.
Конечно, я понимала его. Стоило только представить Тима над телом человека с окровавленным сердцем во рту, как становилось дурно. Но и терять его я не собиралась. Если есть болезнь, значит, должно быть и лекарство.
– Даже ради нас? Меня? – тихо спросила, взяв его лицо в свои руки. – Разочек потерпеть и целый год наш.
– Этот вопрос не справедлив, красотка. Ради нас, особенно ради тебя, я готов на все. Но это… выше моих сил, маленькая. Пойми, пожалуйста.
Понимала. Но не хотела.
– Лекарство. Оно должно быть, – попытала удачу. – Мы можем…
– Нет! Не можем. Туда не попасть незамеченными и тем более не выйти. Нас схватят и мы будем страдать от пыток друг друга, сидя в соседних клетках.
От данной картины, меня передернуло. Ладно. Есть он не хочет, лекарство не достать. Но… должно быть, что-то. Какой-то выход. Может, вырубить его через четыре месяца? Вырву кому-нибудь сердце и блендером взобью в смузи. И волью в него. Он очнется, не будет помнить вкус и процесс. Отлично.