У меня застучало в висках, и я перестала слышать собственный голос – настолько я нервничала. Под его взглядом вся моя уверенность испарилась.
– Ничего не было. Вспомни, кто кого целовал, – сухой голос Артёма пробирал до дрожи.
Я нахмурилась, не понимая, к чему он ведёт. А парень меланхолично смотрел на меня, будто на что-то неинтересное.
– Не я тебя. Ты сама меня целовала. Ты всегда бегала за мной.
Слова острыми ледяными лезвиями попали точно в сердце, нанося смертельную рану.
Затылок, позвоночник, лопатки, плечи. Всё обдало холодом. Меня обхватили цепкие когти мороза и страха. Не могла пошевелиться. Как будто анестезия начала распространятся по телу.
Сковывала льдом.
По позвоночнику спустилась к пояснице.
Пошла ниже – бёдра, икры. Все, я парализована. В ушах был слышен только грохот сердца, оно ещё трепыхалось в надежде выжить.
Я медленно истекала кровью, терпя боль. В груди жгло, и я никак не могла сделать вдох. Чёрный пепел сгоревшей надежды отзывался на языке неприятным горьким вкусом.
Жёсткие слова из его уст били наотмашь, забирая с собой частички меня. Вырывая из груди сердце, чтобы не чувствовала. Забирая с собой. Но он ошибался. Оно уже было его.
Неужели он просто играл со мной? Поиграл и так легко оттолкнул? Ради чего? Чтобы не приставала с инициацией? Всё дело в ней?
От зимнего румянца на щеках наверняка не осталось и следа – я уверена, что побледнела и ничем сейчас не отличалась от свежего снега, выпавшего днём.
Жаль только, что защитная анестезия в виде гормонов, вырабатываемых при страхе и шоке, слишком кратковременная.
– Но я… чувствовала твою… нежность… – выдавила из себя.
– Тебе показалось. Я просто повёл себя вежливо, – безразлично ответил он.
– Давать себя целовать ты называешь вежливостью? Ты дал мне надежду, – запальчиво зашептала я.
Артём не ответил и непроницаемым взглядом, который я не могла разобрать, уставился на мою руку – на то место, где до сих пор оставался плохо заживающий шрам, который я тщательно от всех скрывала.
На миг мне показалось, что в его взгляде промелькнула неподдельная тревога.
– Антипова… – вздохнул он, – я тебе ничего не давал и ничего не обещал.
Его голос звучал глухо и как будто не принадлежал ему. Артём отвёл взгляд.
– Почему ты меня отвергаешь? Это из-за просьбы инициировать меня? Какое твоё неписаное правило я нарушила?! – выкрикнула я, теряя самообладание.