– Влад, ты понимаешь трэш, мою музыку?
– Наверное, да.
– А как ты это определяешь?
– Она мне не мешает.
– То есть.
– Она не раздражает меня, не мешает мне думать. Внутри все будоражит к тому же.
Влад подумал минуту.
– Да, Рич, я ее понимаю, она гармонирует с моим состоянием.
Влад лежал и думал. Слушал Ричардовскую музыку и думал о своей жизни, думал о ней, о своей Ириночке.
«Я боялся. Я всегда боялся вот чего. Вот она что-то делает, вот она выполняет работу, нужную мне, ей, и, наверное, обществу. Куда же денешься от общества? Оно пожирает все: твои силы, твою молодость, всю жизнь твою. Ненасытное. И так всегда. А она делает. Спокойно. Без выкриков, без надрыва.
А я всегда сопротивлялся. Я всегда был против. Против всего. Идите вы все со своими надобьями и нужностями! Не хочу я ничего. Дайте мне самому жить. Быть таким, каким мне хочется быть. Не плясать ваших гнусных танцев. Ну, и так далее, все в таком духе…
А она делает.
И вдруг, мне кажется, она устанет это делать. Надоест ей. Надоест ей быть покорной. И она взбунтуется. Надоест ей варить кашу, надоест ходить на работу, еще детей рожать, а, главное, терпеть меня.
И она уйдет. На улицу. Будет мужикам рожи корчить, дразнить их. Задницей перед ними вилять начнет. Будет уходить с ними куда-нибудь. Оттягиваться. Заниматься чем попало.
Я боюсь.
Мне жалко себя, бестолкового, не могущего заработать стольких-то и стольких-то денег, не могущему устроиться в какое-нибудь доходное место, чтобы она не волновалась, чтобы она поверила, что и у нас будет все хорошо, и наш ребеночек будет не хуже других, и у него тоже все будет.
Да, я боюсь; надо, конечно, заработать кучу денег, я обязан ей доказать, что я тоже могу. Я приеду и покажу ей толстую пачку одинаковых бумажек, она поймет, что я сильный, что на меня можно положиться.»
Самое трудное было вставать рано утром и идти работать.
Вечером Влад с Ричардом говорили, что вот как здесь можно жить, что сколько можно заработать денег. А Влад всегда еще прибавлял:
– Рич, можно же и семьдесят хапков накосить.
– Можно, Влад, – говорил Ричард, – можно и сто накосить, но нынче нет льда, по воде косить намного сложнее, хотя бы пятьдесят в день косить, и то за неделю будет куча, а куча – это триста мат, а триста мат – почти пятьсот рублей. Вот если ты даже три кучи сделаешь, а потом за месяц-два собьешь все маты, вот тебе и полторы тысячи. В принципе, конечно, можно за три недели сделать три кучи, а потом за месяц все это переработать, вот тебе и два месяца работы. Так что к маю ты уже можешь полторы-две тысячи заработать.