Одному изучать захламленный чердак оказалось страшно – в бледном свете фонарика Стаса каждая тень казалась камуфляжной формой, а любой звук – предвестником нападения.
Спустя минут тридцать я наткнулся на то, что искал – кладбище запыленных пластиковых бутылок для кулера, многие из которых оказались запечатанными и заполненными доверху. Часть оказалась заполнена частично, а примерно треть бутылей были пусты.
Я приволок одну такую полную бутыль в наш короб, а потом, подумав, притащил и парочку пустых.
– В пустые будем отливать, когда приспичит, – объяснил я. – Иначе нас по запаху найдут.
Стас бурно одобрил мою инициативу и принялся, прыгая на одной ноге, собирать с обратной стороны короба что-то вроде умывальника, совмещенного с туалетом. В качестве приемного бака туалета в его конструкции выступала одна из пустых бутылей, которую Стас ловко обрезал все той же своей многофункциональной отверткой.
– Может, нам тут неделю придется провести, а то и две, – предположил он, заканчивая свой инженерный шедевр.
А потом он снова вошел в роль бригадира:
– Поискал бы ты, Михась, еще что-нибудь полезное. Может, все ж таки здесь жратва какая-нибудь обнаружится.
Я послушно отправился на поиски и дошел почти до противоположной стороны здания, когда в шаге от меня распахнулась доселе невидимая дверь, мелькнул свет ярких фонарей и в дверном проеме показалось несколько фигур в военной форме и с оружием.
Я вжался в стенку и мягко отступил назад, в спасительную темноту.
Послышались неспешные шаги, звуки ударов ботинками по пачкам книжек, коробкам и окаменевшим от старости мешкам с цементом. Быстро стало совершенно ясно, что солдатикам не хотелось тщательно копаться в этом пыльном и старом дерьме.
– Тут только хлам, книжки, коробки, мешки. Вся старое, ржавое, гнилое. Короче, ничего интересного, – откровенно зевая, подытожил один из голосов.
Мужчины потоптались недолго в светлом проеме, осторожно прошлись взад-вперед по лабиринту среди мусора, а потом, наконец, ушли, захлопнув за собой дверь.
Снова стало темно и тихо, и в этой тишине я вдруг явственно услышал чьи-то далекие крики, полные мучительной боли.
Мне пришло в голову, что это воет Стас от боли в лодыжке, и я пошел обратно, стараясь поменьше спотыкаться в полумраке чердака.
Стас сидел молча и встретил меня тревожным шепотом: