До своего Управления Димас добрался на служебном «Форде» без приключений. Вообще то ему, как начальнику отдела, полагался еще и водитель, но он предпочитал носиться по городу сам, а на все упреки начальства, дескать, начальник должен головой работать, а не руками, отвечал, что за рулем ему лучше думается. Вот и сейчас, пока ехал, обдумывал план для своих бойцов на завтра. Сейчас быстренько довести – и по домам, все же восемь вечера почти. Подъезжая к воротам во внутренний двор Главка (все служебные машины надо было парковать там – очередная начальственная блажь, надолго ли?), Димас скользнул взглядом по своему парковочному месту на улице, где его терпеливо дожидался любимый американский джипик. Вот он, серо–черный приятель, соскучился поди. Ничего, папочка через десять минут будет. Все в порядке, не боись. Стоп! Не все… Димас инстинктивно чуть не ударил по тормозам, но вовремя сдержался и просто сбросил скорость до минимума, чтобы получше разглядеть то, что профессиональное зрение зацепило на автомате. Ну, так и есть, – на молодой липке, растущей совсем рядом с Димасовским машино-местом, в двух метрах от земли под легким ветерком лениво мотылялся привязанный к веточке обрывок магнитофонной ленты с ладонь длинной. Димас пошарил взглядом, и на том же дереве, чуть левее и выше, обнаружил еще одну, такую же.
«Ну, здравствуй, жопа – Новый год!», – вздохнул главный опер, хлопнул по уху, активируя гарнитуру, и гаркнул:
– «Ворон», «Девятке»!
«Ворон», позывной дежурного по отделу, ответил практически сразу:
– На связи «Ворон», слушаю Вас, товарищ подполковник.
– В консерватории будешь слушать! Какой я тебе на хрен подполковник?! Инструкцию по служебной связи вообще, что-ли забыл?
– Виноват, товарищ… «Девятый»…
– Это детишки в садике виноваты, а ты попал! На половину премии, как минимум. – проворчал Димас, остывая. – Кто на базе сейчас?
– Я и май… «Один – два». «Один – четыре» и «Один – пять» – на подъезде. Через десять минут будут.
– «Я» – это последняя буква алфавита, дружок. Позывной у тебя какой?
– «Один – семь»…
Ну, так и есть, расслабились бойцы, – назначили дежурить стажера, толком ему ничего не разъяснив. «Ах, козыри дивные, я им кобчики помассирую», – злорадно пообещал самому себе главный опер, открывая с пульта ворота во двор Управления. Вслух же выдал в гарнитуру непонятную для посторонних команду: