Однако, едва отойдя от рощи, лось вдруг остановился, поднял морду к небу и насторожил длинные уши. У лосей необычайно тонкий слух; они могут за милю услышать, как плещется форель в ручье. Но сейчас вокруг царило бесконечное мертвое молчание, нарушаемое только заунывным уханьем белой совы где-то на другой стороне озера. Огромное животное стояло неподвижно, прислушиваясь. Лужица крови расплывалась на снегу под его передними ногами. Что за тайные звуки не давали ему покоя? Чуял ли он опасность? Самое внимательное человечье ухо не уловило бы ничего. Однако заостренные лосиные уши под широкими сохами рогов определенно что-то слышали. Лось поднял морду еще выше, повернул ее к востоку, фыркнул, повернулся к западу, снова зафыркал… То, что его тревожило, находилось на севере.
Откуда-то из глубин елового леса донесся новый звук – едва слышный, почти неуловимый для человека вой. Он повторялся и повторялся, понемногу приближаясь, становясь все определеннее: охотничий клич волчьей стаи!
Петля палача для убийцы, взведенное ружье для приговоренного к казни шпиона – вот что значит этот волчий вой для загнанного, раненого животного. Старый лось опустил голову с широкими рогами и мелкими шажками побежал на восток. Он мог бы укрыться среди лиственниц – бежать через открытое пространство было опасно, – но густой ельник казался ему более надежным убежищем.
Вдруг раненый лось снова застыл на месте, да так резко, что подогнулись передние ноги. Он споткнулся и рухнул в снег. С той же стороны, откуда доносился вой охотящейся стаи, донесся раскатистый звук ружейного выстрела. До стрелка было не меньше мили, а то и двух, но это не уменьшало страх короля Севера. Сегодня он уже слышал этот звук, и за ним последовала непонятная, необъяснимая резкая боль, а затем и слабость. Лось из последних сил вскочил, фыркнул, бросился к роще лиственниц и вскоре скрылся среди заснеженных деревьев.
Отзвучало эхо выстрела, и вновь стало тихо. Но не прошло и десяти минут, как опять раздался долгий одинокий вой. Завывание оборвалось резким взвизгом волка, идущего по следу, и тут же завыла вся стая. В тот же миг из-за деревьев показался лыжник. Пройдя десяток шагов по открытому месту, он остановился и обернулся к черной стене елей.
– Ты идешь, Ваби?
– Да, – отозвался голос из леса. – Поспеши! Не останавливайся!