– У меня от вас крышу сносит…
Его хриплый сдавленный голос я слышу до сих пор.
Тогда я что-то выдавила из себя, даже уже не помню, что именно сказала, ведь я находилась в настоящей агонии. Но, наверное, ответила ему как-то очень грубо и однозначно, потому что через секунду он стремительно отстранился и вышел из погреба.
Но сегодня он снова появился тут, мы вместе отмечали Новый Год, я снова ощущала на себе его пожирающие взгляды, снова горела изнутри заживо и ненавидела себя за то, что слишком много придавала этому значения, не могла рассказать дочери или мужу о неприемлемом поведении этого парня, как будто невольно хранила какую-то тайну, за которую грызла себя.
А сейчас мы оказались запертыми здесь, вдвоём. Когда все остальные спят. И я смотрю на этого парня и всё больше понимаю, что меня охватывает настоящая паника при одном только представлении, что здесь мы проведём вместе продолжительный промежуток времени.
А ещё в горле саднит один вопрос, который я боюсь задать.
Лев уже перестал пытаться вытолкать дверь, потому что слой упавшего снега действительно впечатляющий, и теперь парень стоит, опершись спиной о ту самую дверь и снова прожигает меня взглядом исподлобья. Его дыхание утяжеляется, как и моё с каждой секундой. Он полностью одет, когда я перед ним в одном полотенце буквально. С мокрыми волосами и дрожащая уже от холода и страха.
– Л-лев, а ты зачем здесь?
– Вас не было слишком долго, – отвечает тихо и хрипло парень на мой вопрос.
У меня не сразу находятся слова на такой ответ.
– Зачем вообще нужно следить за тем, когда я… Ты…
– Я хотел убедиться, что всё в порядке, – говорит он, оглядывая мои голые ноги из-под полотенца, заставляя задыхаться меня всё больше.
Даже не понимаю, чего чувствую больше. Благодарность и растерянность или какой-то глубинный страх из-за неправильности, его пожирающего взгляда и неловкость от того, что мы оказались вообще в такой ситуации.
– Ты переживал за меня как за маму своей девушки? – задаю вопрос с замершим дыханием и дико колотящимся сердцем. Я должна выяснить этот момент до конца, он слишком для меня важен.
Лев сильно опускает брови на глаза, и взгляд его становится темнее, а моя спина всё больше напрягается, будто в позвоночнике железный прут. Он понимает, какая основная тема заложена в моём вопросе.