Я набрал побольше воздуха в лёгкие, сделал паузу, чтобы сдержать рвущееся из души раздражение:
– Мой менеджер предоставил вам список: Мисфар Мона, Исаам Солтани, Ликотси. Естественно, лучшие представители земной культуры: Гайдн, Моцарт, Паганини. И мои собственные сочинения.
– Этого мало, – резким голосом отчеканила женщина. – Нам нужно знать, что вы будете показывать в визуальном плане.
– В визуальном? Вы серьёзно это говорите? Я – интуит, импровизатор. Что у меня получится при исполнении, сам не знаю. И разве кто-то может это знать? Это зависит от обстановки, зрителей, моего настроения. Даже физического состояния. Если я буду в горячке играть – у-у-у, такое сотворю, – слова звучали издевательски, и я даже не старался этого скрыть.
– Это неприемлемо, – отрезал Мордекай.
– Почему? Вы боитесь, что я покажу нечто неприличное? – это уже начало злить.
Если бы не долг за проклятый клуб, я бы плюнул и улетел с планеты к чёртовой матери. Терпеть не могу, когда кто-то вмешивается в моё творчество, делает указания. Это разрушает магию, которая рождается в моей душе.
Они переглянулись, посовещались между собой.
– Ну, хорошо, вы можете предоставить эскиз, наброски? – поинтересовался тенорком третий участник.
Я на миг прикрыл глаза, вздохнул и выдавил из себя:
– Могу.
– Вот и сделайте, господин Дилэйни. Иначе…
– Вы снимите меня с участия в конкурсе? – с вызовом спросил я.
– Возможно, – не отрывая от меня взгляда, ответил Мордекай.
Посещение комитета вызвало в душе сильнейший разлад, разорвало нити, соединяющие меня с космосом. Я вернулся в отель, и, захватив футляр с фларктоном, отправился на поиски вдохновения.
Утопавшие в буйной зелени домики Соденса, прилепились как ласточкины гнезда к склону горной гряды, спускавшейся к озеру Кастио. На их плоских фасадах, выкрашенных в розовый, жёлтый, красный цвет, выступали балкончики с ажурными бронзовыми ограждениями. Яркие блики играли в чисто вымытых узких окнах.
У одного дома я остановился, он напомнил тот, где я начал свой путь музыканта. Нахлынули воспоминания, заполнили душу щемящей грустью.
Меня угораздило появиться на свет в бедном квартале Соденса, где главным нашим занятием в детстве было копаться в кучах мусора, источающих невыносимую вонь. Почти каждый мальчишка вливался в многочисленные городские банды. И я не избежал этой участи. Худенький, гибкий как лоза, я с удовольствием выполнял любые поручения главаря, пролезая в такие места, куда другие проникнуть не могли.