Сердце переворачивается в груди. Я выхожу из–за угла, всеми силами сдерживая себя в узде. Лаковые «лодочки» скрипят под пальцами. Так и хочется поочередно запулить в них. И чтоб каблук в лоб вонзился.
– Дура, да? Вот какого ты обо мне мнения, любимый. – Ласковое обращение выделяю особенно нежным тоном.
Они столбенеют. Их лица сереют и вытягиваются в бесформенной гримасе шока. Глазки меркнут, ищут точку опоры.
– Анют?
Влад лопочет по–детски. А Вика трусливо прячется за ним, сжимаясь в тугой комочек. Только сивые пряди торчат за его плечом.
– Что Анют? А? Что ты мне можешь сказать на все это? Что?!
Развожу руками, с губ срывается истеричный смешок. Он мое прикрытие, мой щит. Я не моргаю, боясь выпустить слезы, которые они оба не заслуживают увидеть.
– Еще заплачь. Это будет верхом твоего мастерства. Гребаная королева драмы.
Влад нацепляет саркастическую улыбочку. Уголки не по–мужски пухлых губ ползут вверх.
– Не дождешься! – бросаю в него туфлю и попадаю точно в грудь. – Не пророню ни одной слезинки!
– Анна Витальевна, успокойтесь, пожалуйста…– мямлит пигалица, приносившая нам завтрак в постель целых два года.
– Закрой рот! Скажешь, еще хоть слово…
Замахиваюсь второй туфлей, волосы на голове вспыхивают янтарным пламенем от злости. Муж в долю секунды оказывается рядом, выхватывает дорогущую обувь и цепляет меня за воротник пальто с кривым оскалом.
– Придушу, слышишь! – пуляет трофей в никуда. Даже отзвука не слышно.
– Любишь ее? Отцом готовишься стать? А от меня детей не хотел. Рано, Анют, не время. Мы еще так молоды. А ей–то сколько? Двадцать хоть есть?
– Пасть завали. Пока я тебя, – крепче скручивает кашемировую ткань. – Пока я тебя, бл…из окна не выкинул!
– Давай! Квартира же почти в кармане, да и новая жена с ребенком уже на горизонте маячат.
Меня обуревает неприкрытое отвращение. Смотрю на некогда красивое лицо мужа. На четкую ямочку на подбородке, на широкий нос и узкий лоб, который прямо сейчас прикрывает темная челка.
Я же его люблю…любила…После смерти родителей, он стал моим самым родным человечком, огонечком в ночи. Я бежала домой после работы, старалась провести с ним любую свободную минутку. А он делал детей с несмышленой девицей, раскатавшей губу на богатого дяденьку.
– Замолкни, Ань. Честное слово, не вынуждай меня.
Без каблуков я гном. Но сейчас во мне столько гнева, что он придает мне несколько сантиметров роста.