– Хочу заявить о преступлении! – отчеканила я и не утерпела: – А ничего, что граждане к вам попасть не могут?
Думала, он оскорбится, но парень лишь широко зевнул, продемонстрировав заметные клыки. Так-так, кто тут у нас? Похоже, молоденький оборотень, из кошачьих.
– Так для граждан вход с другой стороны. Этот для своих, зачарованный. Посторонние его и видеть-то не должны… Кстати, – на круглой физиономии мелькнула подозрительность, – а ты-то кто?
Я несколько растерялась и представилась со вздохом:
– Домовой Стравински, из Ёжинска. Хотя…
Хотела сказать, что я тут не по службе и вообще в отпуске, но не успела. Глаза парня вдруг вспыхнули. Зрачки вытянулись, глаза позеленели – ни дать, ни взять, любопытный котенок.
– Та самая?!
Я затосковала. Долго же мне будет аукаться скандальный процесс над Кукольником! Когда наконец шумиха уляжется?
– Угу.
Он просиял, открыл рот – наверняка, чтобы вывалить на меня кучу вопросов – подумал и закрыл. Только ухом дернул и глянул настороженно.
Я тихо выдохнула. Умный мальчик.
– Инкуб, – я решила перевести разговор, пока не наговорила лишнего. – Применил ко мне недопустимое внушение.
– Ой, дурак… Я хотел сказать, проходите, пожалуйста!
Я только щекой дернула. "Боятся – значит уважают" – любимый девиз моего бывшего начальства. Не очень приятно, хотя временами удобно.
Парнишка бодро чесал по коридору, настороженно на меня поглядывая. Интересно, что там насочиняли? Я завтракаю младенцами? Крошу в капусту злодеев три раза в день, с перерывом на обед и послеполуденный сон? Удовлетворяю половую страсть извращенным способом? В смысле, люблю чужие мозги?
Он остановился у предпоследней двери и осторожно в нее поскребся.
– Хоба, к тебе… эээ… потерпевшая!
В кабинете приглушенно, зато очень душевно выругались. Потерпевших тут не любили.
– Ладно, впускай, – разрешил опер (а кто еще?), тяжко вздохнув.
Паренек толкнул дверь, подмигнул мне и по-кошачьи бесшумно скользнул прочь. Наверняка досыпать.
– Проходите, присаживайтесь, – скрипучим голосом велел пожилой гоблин, не поднимая головы от кипы бумаг. За грудой документов он почти потерялся: маленький, седенький, с тускло-зеленой кожей и желтыми клыками.
Присаживаться? Куда, интересно? Документами было завалено все: стол, стулья, несгораемый шкаф в углу, подоконник и даже пол. Прошиты и пронумерованы? Какое там! Разрозненные бумажки. Из окна тянуло сквозняком, ветер лениво ворошил протоколы и объяснительные.