Хлоя подошла ближе, её пальцы коснулись деревянной спинки стула, на котором когда-то сидела бабушка, не спеша помешивая варенье. Её образ внезапно всплыл перед глазами: старенький фартук с вышивкой, мягкий голос, шутки, которые всегда звучали так буднично, но запоминались навсегда.
Она потянулась к шкафу у стены, где раньше хранились баночки с травами и специями. Вскрыв одну из дверей, она обнаружила полупустую полку, на которой стояли стеклянные банки. Одна из них была заполнена до половины засушенными лепестками ромашки. Хлоя сняла банку, осторожно открутила крышку и вдохнула запах – это был тот самый аромат, который всегда ассоциировался у неё с бабушкиным вечером: травяной чай, убаюкивающий теплотой.
Её взгляд задержался на плите, рядом с которой висел зачернённый от времени ковшик. Она подошла ближе, положила руку на его деревянную ручку, и тут же перед её мысленным взором всплыла сцена из прошлого. Она, маленькая девочка, стоит на кухне, тянется к столу, а бабушка с улыбкой пододвигает ей чашку с горячим какао.
– Только не спеши, девочка моя, пусть остынет, – звучал в её голове голос, тихий, словно эхо, отразившееся в стенах.
Тогда она впервые ощутила, что такое настоящая забота, то тёплое ощущение, которое невозможно воспроизвести ни в одном другом месте. Теперь же кухня, её некогда шумная и живая, казалась пустой оболочкой, лишённой того пульса жизни, который делал её такой особенной.
Она медленно села за стол, опустив руки на его поверхность, словно пытаясь впитать его тепло, но он был холодным, как сама ночь. Взгляд её скользнул к старым часам, висевшим на стене. Их стрелки по-прежнему стояли на том самом времени, как и в гостиной, но теперь это не вызывало удивления. Скорее, это казалось закономерным: здесь всё осталось таким, каким оно было в последний день бабушкиной жизни.
Хлоя закрыла глаза, и воспоминания нахлынули волной. Она увидела, как бабушка готовит пирог, как они вдвоём смеются, перебрасываясь мукой, как она ругает её за то, что она слишком громко поёт, но затем сама начинает напевать ту же мелодию. В этих картинах не было ничего особенного, но они были для неё всем.
Открыв глаза, Хлоя ощутила, что что-то изменилось. Воздух стал другим, более плотным, как будто наполнился присутствием чего-то невидимого, но ощутимого. Она встала и подошла к окну. За стеклом тянулся тот самый сад, в котором они проводили долгие летние вечера, но сейчас он был мрачен, словно тень прошлого, которую она не могла преодолеть.