И в этот момент она поняла: дом, который она искала, не только здесь, в этих стенах. Дом – это то, что остаётся в сердце. То, что невозможно забрать, даже если людей больше нет рядом.
Её взгляд упал на маленькую фотографию на полке, где они с бабушкой улыбались друг другу. На мгновение она почувствовала, будто бабушка всё ещё где-то рядом, наблюдает за ней с доброй улыбкой.
«Одно из моих желаний исполнилось», – подумала Хлоя, чувствуя лёгкую горечь и одновременно что-то похожее на умиротворение. Она вернулась сюда, прожила целую жизнь в этих стенах, напоследок ощутить все эти эмоции.
Она сделала глубокий вдох, словно заново почувствовала себя живой. Жизнь продолжалась, и хотя её дорога вела дальше, часть её всегда будет принадлежать этому дому и этим воспоминаниям.
Хлоя прикрыла глаза, позволяя свету проникать сквозь веки, словно согревая её изнутри. На губах появилась лёгкая улыбка – не грустная, не горькая, а умиротворённая.
– Я скоро пойду за тобой, бабушка, – прошептала она, глядя на то самое окно, из которого когда-то вместе с ней смотрела на сад. – Только немного посижу ещё. Просто посижу, вспомню…
Её голос затих, но внутри было удивительное спокойствие. Вспоминать оказалось не больно, а, наоборот, прекрасно. Каждая деталь прошлого вдруг обрела особую остроту и значимость.
И вот свет в комнате стал меняться. Словно утро пробудилось, освещая не только уголки её памяти, но и саму Хлою, обнимая её мягкими, добрыми лучами.
Она встала, без лишних раздумий или тревоги, просто следуя этому свету. Ступила в него, будто входя в другую комнату, но оставив за собой всё, что её сдерживало. Шаг за шагом, она чувствовала, как тяжесть спадает, а сердце наполняется чем-то новым – свободой, надеждой, предвкушением.
Свет впереди становился ярче, но не слепил, а манил. Там, за его границей, ей виделись очертания лиц – родных, давно ушедших, тех, кого она так любила. Она шагала к ним, чувствуя, как тоска сменяется радостью.
И в последний миг, прежде чем свет полностью поглотил её, Хлоя увидела бабушку. Она стояла в том же уютном платье, в котором когда-то выпекала пироги, и улыбалась, раскинув руки, словно готовясь заключить её в объятия.
Хлоя шагнула вперёд с лёгкостью, ни капли сожаления, только с трепетным ожиданием.
– Я дома, – тихо сказала она, её голос эхом растворился в сиянии.