Сана повернулась к ней, ее взгляд был острым и печальным одновременно.
– Но почему? Разве не странно, что никто из нас никогда не видел, что там? Мы просто верим, потому что нам так сказали?
– Это не просто слова. Это законы, – ответила Астрид, но ее голос уже дрогнул.
– Законы, которые мы никогда не проверяли, – мягко возразила Сана. Она наклонилась, чтобы черпнуть воды ладонью, и посмотрела на ее блеск. – Знаешь, мне кажется, что там все по-другому. Другой воздух, другие люди. Может быть, там даже нет жрецов.
– Не говори так, – резко прервала ее Астрид, почувствовав, как слова сестры оставляют в ней странное чувство тревоги.
Сана лишь улыбнулась, но в ее улыбке было больше грусти, чем радости.
– Ты просто боишься.
– Конечно, боюсь, – ответила Астрид, посмотрев на нее с упреком. – Боги могут наказать нас за такие мысли.
Сана отвела взгляд, её пальцы провели по воде, нарушив ее зеркальную гладь.
– Может, они и есть наша тюрьма, – сказала она почти шёпотом.
Астрид тогда не нашла, что ответить.
Теперь, сидя на том же камне, она смотрела на воду и пыталась вспомнить выражение лица сестры в тот момент. Улыбка. Грусть. Решимость. Всё это переплеталось в ее воспоминаниях.
«Может, они и есть наша тюрьма.»
Эти слова резонировали в ее голове. Она всегда гнала их прочь, не позволяя им пускать корни. Но теперь… Теперь, когда Саны больше не было, эти мысли возвращались, отравляя ее сознание.
Она посмотрела на лес за спиной. Деревья стояли высоко, их кроны тянулись к небу, но ни один луч света не пробивался сквозь их плотный купол.
– Что там? – прошептала она, обращаясь к тишине.
Если этот вопрос так мучил ее сестру, она не могла не задаться им сейчас, сидя на их укромном мете. Она пыталась представить другой мир, о котором говорила Сана. Там, за деревьями, могли быть горы, поля, реки, о которых они никогда не знали. Могли быть деревни, где люди жили иначе. Где они не подчинялись жрецам, где не было капищ и отваров, где никто не пропадал без следа. Однако все могло быть и иначе: быть может, жнецы сторожат жителей от нечто настолько непостижимо ужасного, что даже богам пришлось покинуть земли, чтобы не отравиться скверной.
И чем дольше она смотрела на воду, тем сильнее становился ее страх. Если Сана ушла туда, что ее там ждало? Что могло быть настолько страшным, что даже жрецы запрещали говорить об этом?