Хотимир закрыл глаза и замолчал, собираясь с силами.
Радовит не торопил его, понимая, что должен молчать и лишь слушать, ловя каждое слово отца.
И тот продолжил свою речь:
– Повадился Вратибор хаживать в наш лесной посёлок. Раньше, говорят, он совсем маленьким был, десяток домов едва бы набралось. Это за прошедшие годы разросся сильно, народу в нём теперь не счесть. А тогда жил в посёлке бондарь Сдеслав. Рукастый мужик. И имелась у него дочка на выданье, наипервейшая красавица по всей округе. Весеей кликали её. Вот к ней-то и зачастил княжич. Собой Вратибор тоже недурён оказался, потому, видать, и полюбились молодые.
Старик сморщился, словно от боли, и перевёл дыхание.
– Сдеславу приято было, что именитый гость к нему в дом наведывается, вкусности разные возит да за дочкой ухаживает. Может, бондарь в душе на что-то надеялся. Ну а когда спохватился, Весея уже понесла. Тот подарочек княжой издали стало видать. Там уж серчай не серчай, а пришлось хозяину дома Вратибора при встрече за грудки брать. Но тот и не отказывался от девки, не сбегал никуда и даже поклялся помогать, коли ребёнок народится. А ежели мальчик на свет появится, то он его на руки примет и сыном признает!
– Наследником своим? – удивлённо охнул Радовит.
– Ну да, – наморщил нос Хотимир, словно хотел чихнуть.
– И что дальше? – не удержался от вопроса молодой человек.
– Когда пришла пора Весее рожать, послали за княжичем. Прискакал Вратибор не мешкая. Да не один. С ним была сестра его, княжна Любослава. Она сразу всеми командовать стала. Властная и не по годам умная оказалась. Людей по местам расставила, каждому дело нашла. Долго, сказывают, мучилась Весея. С самого вечера и до утра. А на восходе родила мальчика. Обрадовался Вратибор, на руки дитё взял, сам пуповину мечом перерезал, из бани на свет вынес. А там сына солнцу показал, к земле приложил, водой из родника сбрызнул. Княжна ему помогала и слова какие-то мудрёные говорила, будто обряд колдовской проводила. И назвали они ребёнка Преславом.
– Так это ж мой прадед! – удовлетворённо вздохнул Радовит и почувствовал, как растягиваются в счастливой улыбке губы.
Но где-то глубоко в мозгу зародилось какое-то смутное беспокойство, а взгляд случайно скользнул по лежащему на ладони золотому украшению.
– А гривна? Расскажи о ней, отец! – с трудом выговорил он, впиваясь взглядом в вождя.