– Зверю больно!
– Я так и поняла, – сказала обречённо. Выдохнула, поправила сына в самодельном слинге и решительно направилась к кустам. Лютик заистерил:
– Не ходи! Не ходи, хозяйка!
Я проигнорировала собачий вопль и раздвинула колючие кусты. Большой бурый волк попал в западню – на его задней лапе защёлкнулись челюсти капкана. Лапа кровила. Наверное, кость раздроблена. Но зверь не выл и не скулил, он молча пытался перекусить железо. Я осторожно заметила:
– Ты не сможешь освободиться сам.
– У меня волчата, я должен, – сквозь зубы процедил он и с новой силой накинулся на твердь капкана. Я покачала головой:
– У тебя не выйдет. Дай я.
– Ты человек, ты хочешь убить!
– Нет, – мягко ответила на оскорбление моего рода. Хотя… Разве волк не прав? Прав.
Он блеснул в сумраке леса жёлто-янтарными глазами, сузил их, сказал жёстко:
– Ты убьёшь, волчата погибнут.
– У меня тоже есть волчонок, – показала я ему головку сына, тёмные волосики на макушке, выглядывавшей из-за слинга. – Не бойся, просто дай мне помочь тебе.
Волк оскалил зубы. Рядом со мной встал Лютик, и я ощутила жар от его пасти, от оскала, от готовности умереть за меня. Положив руку ему на холку, сказала:
– Лютый, нет.
Щенок, словно удивившись своему полному имени, глотнул с громким звуком и лёг. Он привык слушаться беспрекословно. А волк втянул носом воздух и раскрыл пасть в страдальческом дыхании. Лапа кровила. Ему было больно, но он старался не показывать этого.
Я присела рядом. Лютик пас голову волка – если тот дёрнется, щенок укусит. Вряд ли опасно, но не допустит, чтобы мне причинили зло. Лапа была зажата крепко, кровь уже начала подсыхать, но я ясно видела кость. Открытая рана, инфекция, перелом… Если оставить как есть, волк сдохнет: не от микробов, так от боли.
Сынок завозился на груди, и я придержала его голову ладонью. Он кряхтел, как старый дедок, и я поняла – скоро надо возвращаться домой и менять пелёнки. Поэтому с волком надо поторопиться.
Руками разжать капкан – дело непростое. Особенно, когда ты слабая женщина. Но мне удалось. Волк вскочил, поджав лапу, и Лютик дёрнулся, но глядя на меня. Я жестом указала ему на землю, и щенок лёг. Волк хотел сбежать, но я сказала тихо:
– Ты умрёшь, если я не залечу твою рану. И волчата умрут, потому что некому будет носить им еду.
Волк остановился, глянул на меня умными глазами и вдруг лёг. Тоже лёг. Я села на землю, не думая, что она холодная и я подхвачу воспаление придатков. О чём я думала в этот момент? О волчатах. Ибо я мать.