Ротный возвращается быстро и сразу же приказывает строить роту. Мы идём в город – искать Исакова. На улице жара страшная. Бледное солнце жарит с высоты нещадно. Проходим от ворот части к вокзалу. На вокзале суета. Сумки, мешки повсюду. Люди куда-то спешат. Только аксакалы в телогрейках и зимних шапках спокойно сидят на жаре и лишь иногда, словно сытые коршуны, медленно поворачивают прокопчённые солнцем головы. На вокзале Исакова не нашли. Идём на городской рынок. Очень хочется пить. Чай из фляг мы выпили ещё на вокзале, и теперь о воде остаётся только мечтать.
У входа в рынок палатка «Квас». Взводный разрешает выпить по кружке, а сержант Гусь инструктирует.
– Если кто не допьёт, не вздумайте на землю вылить. Здесь за такое башку оторвут. Ясно?
– Так точно! – отвечаем сержанту, выстраиваясь в очередь к окошечку, где продавец разливает по кружкам квас.
Наконец-то и моя очередь подошла. Кружку беру двумя руками. Кружка холодная, рукам приятно. Хочется выпить сразу весь квас залпом, но сдерживаю себя и пью мелкими глотками. Какое там – на землю вылить, хочется вылизать всю кружку ло последней капли. После кваса пить хочется ещё больше, но надо терпеть. Терпеть все тяготы и лишения военной службы… И на рынке Исакова нет. Долго ходим по городским улицам. По всему видно – нашему комвзвода не хочется возвращаться в часть с пустыми руками, но и оставить нас без ужина совесть ему не позволяет. Когда мы подходим к КПП, из ворот выезжает машина «Скорой помощи» с включённым спецсигналом.
– У командира части инфаркт, – в полголоса сообщает нашему сержанту дежурный по КПП. – В городскую больницу повезли…
Офицеры из роты не уходят до отбоя. Оно и понятно – чрезвычайное происшествие. При офицерах сержанты изгаляются над нами на всю катушку. На вечерней прогулке мы полчаса шагаем строевым. Пятки у меня огнём горят. Наконец-то – отбой. Засыпаю мгновенно. Ещё голова подушки не коснулась, а я уже сплю.
Снится что-то домашнее и приятное, но тут меня начинают трясти за плечо. Пробую отогнать подлое наваждение. Не получается. Открываю глаза и вижу на фоне окна, бледно освещённого почти полной луной, Толика Исакова. Он прикладывает палец к губам и жестами меня куда-то зовёт. Иду. Всё вокруг в каком-то полупрозрачном тумане. Проходим мимо дневального. Он стоит на коленях. Руки на тумбочке, на руках голова. Дневальный спит.