Уснуть не получилось. Всю ночь Даня размышлял, как стоит поступить в этой ситуации. Он привык, что если что-то говорит преподаватель – это надо выполнять. Но в данном случае ему упорно казалось, что что-то не так. Он же пропустит учёбу! И сколько ему придется отсутствовать? Неделю, месяц, полгода? «Наверное, логично переживать за упущенные знания – мне всё-таки потом самолётом управлять, а меня отстраняют! Странно… Неплохо бы разведать, что тут происходит. Только нужен план. Съезжу действительно пока домой. Там подумаю, как по-тихому разузнать побольше, а то такими темпами до управления самолётом дело может и не дойти…»
Вещи парень собирал на автопилоте, стараясь не разбудить соседа по комнате, а в голове всё роились мысли о произошедшем.
“Илья Александрович что-то отдал Киру, что-то маленькое, и, видимо, это должно было остаться тайной. Какие дела вообще могут быть у него с Киром? Кир троечник, который еле-еле закрывает экзамены. Немного странный: видно, что мажор, небось, с богатенькими родителями и держится в Училище только за счёт связей и денег. Но при этом пару раз я видел, как он засиживается в библиотеке допоздна…
А может, это Кир ему что-то передавал? Может, это была взятка? Хотя вряд ли из-за этого так хотели бы устранить свидетеля… Ладно, бред, но пока допустим. Взятка была большой, а профессор попался очень переживающий за свой авторитет. Вот только это было что-то совсем маленькое. Хм, размером примерно с ключ или флешку… Флешка! А что на ней могло быть? Явно не курсовая…”
Эти предположения ничего не прояснили, но никакой другой информации не было, и Даня продолжил собирать сумку.
Вдруг он понял, что если заявится домой сейчас, посреди семестра, то придётся что-нибудь объяснять семье. Мама, конечно, будет рада приезду сына, ей вообще всё равно, достиг ли он чего-нибудь. Иногда за это бывало обидно, потому что её похвала звучала как будто не от души. Вернее, от души, само собой, но не по делу, а просто потому, что он – её ребёнок. Мама – милый, домашний человек, она может быть, даже ни о чём спрашивать не станет. А вот папа…
“Что сказать отцу? Если правду, то он либо сам начнёт во всём копаться, а это по-тихому не получится, либо разнервничается и заставит забрать документы, и вот тогда я точно не полетаю, и никакой профессор в этом не будет виноват.” Отец и так очень странно, по мнению Дани, отнёсся к его выбору: вроде бы всегда поддерживал увлечение авиацией, а когда парень сказал, что поступил в Училище, вдруг побледнел, глаза как-то странно заблестели и округлились, будто он привидение увидел… А потом он начал причитать, что нельзя сына туда отпускать, что он мог бы и получше вуз найти, что в Москву надо было! И жестикулировал в совсем не свойственной ему манере, как будто слов не хватало или было что-то, чего словами сказать нельзя… Долго ходил злой и ворчал на всех, мама еле-еле его успокоила. Говорила что-то про прошлое, но Даня так и не понял, что нашло на отца.