– Так вас и звать, Иваном Семеновичем Петровым? – скептически осведомился он.
– Все зовут, и вы зовите, – усмехнулся я.
Начальник розыска со вздохом кивнул. Он уже примерно представлял, из какой я организации, из-за чего весь шум-дым и скандал. И еще знал, что наши сотрудники редко появляются под своими именами.
У меня и правда целая пачка документов прикрытия – на любой вкус. И от областного управления МГБ, и от уголовного розыска, и от всяких гражданских контор типа Моссовета. И все на разные имена и фамилии. Потому как в отделе «К» МГБ СССР все мы сплошь засекреченные. И под своими данными светиться – это нам не надо, это нам лишнее. Это нам во вред.
– Ну пусть будет так, – покорно согласился начальник уголовного розыска. – Значит, товарищ капитан Петров.
– Именно.
– А я старший лейтенант Антипов. Зовут Кимом. В общем, приятно познакомиться.
– Думаю, поработаем вместе на славу, – широко улыбнулся я.
– Слава опера – в отмене ранее наложенного взыскания. – Антипов прищурился, почесал рукой подбородок, и я заметил, что на правой его руке не было мизинца. И еще этот шрам на лице.
– Довелось повоевать? – полюбопытствовал я.
– С сорок первого без единого ранения в артиллерии. А в Польше на засаду польской Армии Крайовы налетели. Уже в июне сорок пятого. После Победы.
– Да, эти твари знатно нагадили. Порой хуже фашиста были, – посмурнел я. – Что они, что бандеровцы одним миром мазаны.
– Тоже воевали в тех краях? – кинул на меня заинтересованный взгляд Антипов.
– Можно сказать и так. Только война у меня немножко другая была. Из тех, которые не кончаются.
– И вечный бой, покой нам только снится, – процитировал Антипов не слишком любимого официозом, но все же не запрещенного Блока.
Свой человек, сразу видно. Я чувствовал нутром тех, на кого можно положиться в окопе и в атаке. Ощутил в нем родную душу. Сработаемся. Да и Александра Блока я тоже люблю.
– Давай уж на ты, – предложил я.
– Как скажешь, капитан Петров.
– Что вообще по этому делу думаешь?
– Сейчас, – начальник угрозыска направился к массивному железному ящику. Матюгнулся, когда ключ заел и не проворачивался. С третьей попытки все же провернул его. Вытащил из недр стального чудища толстую папку и положил передо мной. «Уголовное дело № 333197/1950».
– Держи. На толщину не смотри. Половина документов – это осмотр места происшествия, рапорта и отписки, допросы ничего не знающих, объяснения ничего не видевших, – честно признался он. – Зацепок пока не нашли… Скажи как на духу – пострадавший ведь из ваших, из секретных мыслителей? Иначе чего такой кипеж?