– Я не… понимаю.
– Вместо кого я сейчас? Рядом с вами… Да, да! Да… «Бегущий вам навстречу» – это стоящий в стороне, в темноте, позади, вон там. Возникающий из-под руки…
Дошло, кажется, слава богу…
Что дальше?
Дальше пусть Анна Валерьевна сама. Одна. На мосту. Со своими мыслями. Вот этими:
…Почему он ушел? Все объяснил и ушел. Проинструктировал. И ушел. Этот… рядом… за своими перилами… Так вот, значит, как… Это такой метод: избавление Цокотухи от Паука Комариком… «Я злодея зарубил, / Я тебя освободил / И теперь, душа-девица, / На тебе хочу жениться!» Развлекается по ночам – твой выживший из ума муж. Из-за тебя же и выживший. Да и кто б не выжил. Я – не исключение: если представить… хотя б на минуту представить… что это не он, а я все устроил… да и какая разница: он… я… если, так или иначе, «я тебя освободил»: здесь и сейчас ты наконец осознала, своими глазами увидела смысл двойной жизни: сумасшествие. Вот он, смысл, стоит рядом, на ниточке. Которая в твоих руках. Я все устроил (хоть это не я) – я и разрулю. Вот откуда корректность и вежливость майора. Они уже договорились. К обоюдному удовольствию. Вот почему он ушел. Все объяснил и ушел.
– Аня! – подбежавший Марат Петрович хватает и разворачивает Супермена к себе «лицом».
Анна Валерьевна слышит ругательство, и надежда на то, что это не Марат, а каким-то образом все-таки муж отпускал нить, оживает в ней (не заметила же она майора, пока тот не вынырнул со своим шаром)… Оглядываясь, она всматривается в темень моста: что-нибудь различить трудно. Притаиться, а сделав дело, ускользнуть – задача небезнадежная.
– Мы вот что сделаем…
– А-а? – приходит она в себя.
– Вот что… – берется за нить Марат. – Сейчас отпустим (только вместе!) и забудем как страшный сон. Готова?..
– Подожди… Подожди…
– Что?
– Нет, ничего.
– Ну! Раз… два… три!..
В отличие от своих собратьев, взмывавших в небо в кромешной темноте, последний Супергерой уходит ввысь, освещенный естественным небесным электричеством…
– Пойдем, – Марат Петрович берет Анну под руку…
***
Эти мысли и действия Анны Валерьевны в его воображении… все, что он себе нафантазировал об этом ее кроссе к мосту… а главное, – о том, что происходило с ней после его ухода… все это – развитие в обе стороны (в «до» и в «после») ее состояния там, на мосту, где, демонстрируя фокус с самоубийцей, он внимательнейшим образом фиксировал ее реакцию на каждое его слово и действие… Отсюда – это ее, в его голове, «избавление Цокотухи Комариком»… этот их уход под руку со сцены…