– Ну да, доченька, теперь-то ты взрослая. И как расхлебывать собираешься?
– Расскажешь ей?
– Так что же? Один – один? Я забываю про твою псевдобеременность, а ты про клуб? – оживился Антон Павлович. – Но с этим выкручиваешься дальше сама.
– Господа, мало того, что он изменяет маме, он еще и беременную дочь шантажирует, – театрально сказала пустому залу ресторана Настя.
– По-моему, у кого-то лишний «Айфон».
– Всё, всё. Поняла, пап. Ничего личного.
Антон Павлович попрощался с предприимчивым отпрыском и отправился на неспешную прогулку по улице. На углу зашел в кондитерскую и купил огромную коробку «Павловой», потом поехал к Аллочке, мурлыча себе под нос. Настроение у него было отличное, ведь в семье всё хорошо, всё наладилось.
Последнее путешествие
Они гнали по серпантину на ярко-малиновом Мини Купере где-то под 120. За рулём была блондинка в легком бирюзовом платье, эффектно оттеняющим загар. Ее алый шелковый шарф картинно развевался на ветру. На заднем сиденье мерно покачивалась сумка-холодильник с парой бутылок игристого.
– Дорогая, кажется у меня жажда. Открой пожалуйста попить, – попросила блондинка.
– Господи, когда же я брошу курить? – ответила на просьбу вопросом подруга-брюнетка, сидящая на пассажирском. На ней была короткая белоснежная футболка и рваные узкие джинсы.
– Зачем, дорогая? Тебе же нравится курить? – подняла бровь подруга.
– Слушай, мне много чего нравится. Но кажется наступило время в чем-то себя ограничить…
Брюнетка перегнулась через сиденье, чтобы достать из сумки-холодильника ледяную бутылку брюта.
– Конечно сейчас открою попить. Тебе Асти Мартини или вот просекко? Но, милая, просто хочу напомнить, что ты за рулём.
– Я тебя умоляю! Бокал игристого ещё никому не навредил. А ты, конечно, можешь себя ограничить, раз стала на этот путь, – заливисто рассмеялась блондинка.
Пузырьки в холодном вине приятно щекотали небо. Мимо проносились пейзажи Тосканы. Красные черепичные крыши, изумрудно-зеленые горные луга и соломенно-желтые поля пшеницы. Дамочки передавали друг другу бутылку с игристым и оживленно беседовали.
– И этот старый пердун говорит: «Душа моя, мне уже скоро шестьдесят. Мне нужно спокойствие. Если ты не прекратишь свои загулы, я запишу дом на семью». Блондинка выразительно посмотрела на собеседницу. – Так и сказал, представляешь – «загулы». Конечно, я не прекратила. Пусть засунет свой дом себе в дряхлый шестидесятилетний зад. Вместе со своей семьей. Давай выпьем, дорогая!