– Простите, – пробормотал он, обращаясь к присутствующим, и смущенно провел рукой по длинным седым волосам. С кожаной куртки на паркет капала вода.
Лоу частенько заходил ко мне, готовил себе чай латте и рассказывал всем, что он мой отец. Сияя при этом от гордости. Будто такое уж большое достижение быть преподавателем йоги. В Берлине, где, судя по всему, желающих преподавать йогу больше, чем желающих ей учиться. Но сегодня все было по-другому. Лоу был сам не свой.
– Подожди в коридоре, ладно?
– Люси…
– Двадцать минут.
Мой голос прозвучал резче, чем мне хотелось бы, атмосфера сосредоточенности в зале нарушилась. В следующий миг я пожалела, что не сдержалась. Я люблю папу. Но когда я работаю, я отвечаю за все, что происходит в зале. Он понял и, ссутулившись, исчез за стеклянной дверью.
– Колени прижимаем ко лбу… Руки вытянуты… Ладони прижаты к полу… Постепенно перекатываемся, выпрямляем позвоночник… Выдох.
Я старалась не отвлекаться, но то и дело посматривала на Лоу. Он говорил по мобильнику и беспокойно метался в коридоре. Я тоже занервничала. Собраться с мыслями уже не получалось. Когда я в последний раз видела маму?
– В позу посоха! Чатуранга Дандасана. Запястья на уровне плеч, пятки оттянуты, не расслабляемся…
За окнами уже стемнело, на телевышке светились огоньки. Я закончила занятие раньше обычного. Пока все складывали коврики и подушки, Лоу вернулся в зал.
– У тебя ведь есть ключ от ее квартиры, – тихо сказал он.
– Да что случилось?
– Она не подходит к телефону, не отвечает на сообщения, молчит, и все тут.
– Может, она просто не хочет, чтобы ее беспокоили.
– Ты когда с ней последний раз говорила?
– Недели две-три назад.
– Люси, все в порядке? – спросил кто-то.
Мы загораживали проход. Я отвела Лоу в сторону.
– Да-да, все нормально. Увидимся на следующей неделе!
– Я сейчас поеду в Потсдам, – сказал Лоу. – Вдруг она лежит в ванне мертвая.
– В такое время?
– Поедешь со мной?
– У меня еще дела, нужно…
– Тогда дай ключи.
Я задумалась, не выпил ли он. Может ли сесть за руль в таком состоянии. Я редко видела его таким растерянным.
– Подожди, я только быстро переоденусь.
Матери не исчезают. Матери всегда находятся на расстоянии телефонного звонка. Особенно женщины вроде Коринны, которая всю жизнь провела перед камерой. Ее знала вся страна, потому что половина страны сидела у нее на диване. Коринна Фербер заботилась о своей репутации в обществе и ничего не оставляла на волю случая. Конечно, лучшие ее времена остались позади, но с тех пор, как ее ток-шоу закрыли, она вела панельные дискуссии, заседала в комиссиях, поддерживала молодежь и по-прежнему оставалась Коринной Фербер. И каждая статья о ней привычно начиналась с того, что она совсем не стареет.