Половину зимы —
да к чему мне её половина? —
если где-то в лесу
притаилась под снегом трава,
и о родине грезит
отчаянный клин журавлиный,
и грустят на реке
в ожиданье весны острова.
***
Как вязок зимний быт…
В шуге застряла лодка,
и лёгкое весло
сломать не может лёд.
Затворницей живу,
а зимний день короткий
меж сонных берегов
плывёт себе, плывёт…
Я на него гляжу,
глядеть не успевая,
пока бреду с ведром
среди моих синиц,
пока топчу тропу,
пока слеза живая
нет-нет и упадёт
с заснеженных ресниц.
Как сладок зимний быт…
Просторы избяные
гудят печным теплом,
разреживая тьму.
И просто, и светло
живу в глуби России,
и радуюсь снегам
и твоему письму…
***
Будешь в землю положено, злое зерно,
и во тьме, средь тончайших сплетений,
растворишься, смешаешься с ними в одно,
станешь тенью, печальною тенью.
И лежать будешь долго, без думы, без сил,
без надежд на своё воскресение,
монотонно, как дождь, что вчера моросил
или нынче. Осенний, весенний…
И, пресытившись тьмою и этой водой,
ледяной, до уныния пресной,
ты потянешься к свету, росток молодой.
А взойдёшь ли? – Ещё неизвестно…
***
Не верилось, а всё-таки пришло.
Кричит кукушкой, зреет земляникой,
утят окрепших ставит на крыло,
цветёт ромашкой, пахнет мёдом диким.
Короткое, желанное, постой!
Дай надышаться вольною прохладой,
пропасть на миг – навек – в траве густой,
с дождём пройтись по высохшему саду.
В лесную даль лукошком помани —
грибов набрать, малины, зверобоя,
почувствовать, как безмятежны дни,
когда они наполнены тобою.
***
Вхожу я в дом, где нынче только гость,
а в доме знаю каждый скрип и гвоздь,
и трещинка на погнутой стене,
наверное, тоскует обо мне.
На лестнице перила льнут к рукам.
Бежит слеза по веку – по векам
оставленным… Отброшенным, как сор,
в эпоху разрушительных реформ.
***
Ночник материнский и лампу отцову
в субботу зажгу я опять.
Их свет, точно отблеск далёкого слова,
которого не разобрать,
пока не послышался звук из заречья,
пока на другом берегу
хромой перевозчик с котомкой заплечной
устало стоит на снегу.
Пока он цигарку свою не потушит,
пока не откроет замка
и ржавой тоской громыхнёт в мою душу
старинная цепь челнока,
пока я люблю, вспоминаю и плачу,
пока ожидаю восход,
помедли, весло, потому что иначе
кто лампы в субботу зажжёт?
РОМАНС
Отчего мне так душно? —
Конечно, окошко закрыто,
и задёрнуты шторки. —
Никто не нарушит покой.
Ночь давно отошла,