Кроме того, если вы уж взялись делать «пенсионную реформу», то, может быть, пора вспомнить о слишком большом разрыве в только что упомянутом уровне жизни между Москвой и провинцией?
– Вы предлагаете начать с Москвы?
– Ирина, а почему нет? Если Москва уйдет «в отрыв» в деле повышения пенсионного возраста, то отставание провинции станет выглядеть как некая компенсация за «разрыв».
– Алексей, Вы же отлично понимаете, что это чудовищный политический риск…
– Но почему отсутствие этого риска и уютную жизнь «любимого» правительства я должен оплачивать из своего кармана?!
– Размечтались! Из Вашего «талона»… 9 600… много не заплатишь.
– Это потому, что я уже всё и всем заплатил. И, как уже было сказано, правительство тщательно подсматривает за тем, что, если я вдруг начну подрабатывать, оно тут же сэкономит на прибавке к пенсии.
– Алексей, а как это – жить на 300 рублей в день?
– Я, конечно же, подрабатываю…
– А если поймают?
– Если поймают – отнимут деньги… Я же не в офшорах их прячу.
– Я вдруг представила себе, как ночью к Вашему дому подъезжает полицейская машина. Дверь дома взламывают без стука, в спальню врывается толпа полицейских и они тут же устремляются к комоду… Алексей, Ваш офшор – комод, да?..
– Как-то так.
– …И полицейские торжественно извлекают из комода «контрабандные» 200 рублей. Вам тут же, при свете прыгающего фонарика, зачитывают приговор: за попытку повысить свой материальный уровень жизни без разрешения правительства…
– … и лично Владимира Владимировича Путина…
– …за особый цинизм в использовании невинного комода в качестве офшора… В общем, приговорить к неповышению пенсии.
– Знаете, я сомневаюсь, что эти 9 600 можно назвать пенсией… Это какие-то пенсионные выплаты, а не пенсия. Навскидку полистал интернет, вот цитата с сайта «Свободные новости»: «678 млн в день тратит Россия на содержание заключенных. А на каждого заключенного (их сейчас 630 тыс. человек) в месяц выделяется по 33 тыс. Это выше средней зарплаты во многих регионах».
Разумеется, в эти 33 тысячи входит и оплата аппарата охраны… Но все-таки на одного заключенного выделяется денег больше, чем мне, пенсионеру.
– Вас не надо охранять, Вы никуда не убежите.
– На те деньги, что у меня есть, конечно, не убегу.
Знаете, мне врезался в память фрагмент суда над Андерсом Брейвиком. Человек, убивший 77 своих сограждан, вдруг заплакал, когда стали зачитывать выдержки из его дневника во время процесса. Я почему-то думаю, что он заплакал от вдохновляющего – именно вдохновляющего и никакого другого – восхищения самим собой. Вот, мол, какой я замечательный, какие у меня замечательные мысли и насколько здорово я всё сказал!..