Теперь одно лишь остаётся –
Лучами солнца резать тьму,
Рукой яд черпать из колодца,
Вдыхать сырой пещеры гарь
И слизывать с остатков копоть,
И, как напившийся дикарь,
Звезде упавшей громко хлопать.
Не помня вкуса молока,
Устав глодать гнилые кости,
Не зная слов и языка,
Сгорая от любви и злости,
Цветок, раскрывшийся в пургу,
Сжимая в онемевших лапах,
Слепой ребёнок по песку
Ползёт на материнский запах.
(14. II. 2008)
Красивая девушка
Версаче умрёт, как фальстарт, преждевременно
И подиум станет гламурной могилой.
Модель Карла Бруни эпохой беременна,
Которая глушит свободу текилой.
Скорсезе с корсетом для дамы без имени
Под пристальным взглядом раскованных камер,
Как перед дояркой корова без вымени,
Увидев твою фотографию, замер.
И словно бы здесь весь талант раскрывается.
Как в миг откровенья вождь маленькой секты,
Не в силах создать образ твой, сокрушается,
И вряд ли помогут ему спецэффекты.
А ты варишь камни, как порох кочевники,
Не подозревая, что я всегда рядом,
И больше не веришь словам в ежедневнике.
Красивая девушка в дивном наряде.
Мик Джаггер споёт лебединую песенку,
Увидев лицо своё в зеркале утром,
И веря в футболе в могущество прессинга,
Решит посвятить дни предсмертные сутрам.
Уйдут исполины на юг за невестами,
Что в избах горящих коней дрессируют.
Ни делом, ни словом, ни бурными жестами,
А взглядами сочными парализуют.
Но им не хватает невинной убойности,
Таланта хоть раз оказаться вне моды.
В их долгих ногах нет ни правды, ни стройности
И вряд ли им в тягость капризы погоды.
Но в сердце твоём, как борцы-трудоголики
Заветные чувства, достигая нирваны,
Растут и цветут, размножаясь, как кролики.
Красивая девушка, и без охраны.
Холсты Караваджо снятся женщинам с крыльями.
Шедевры куёт бесталанная лира.
Поэзия-бабочка грезит о Уильяме,
Пером изуродовав душу Шекспира.
Соц-арт оккупировал выдумки нации
И вульгаризирует Элвиса Пресли.
В уме мыслей нет – лишь одни инсталляции –
Хрустальное дерево в тающем кресле.
Горят на морозе деревянные лошади.
Что всякий мёд краденый – это бесспорно!
Пасутся любители зрелищ на площади,
И ломится в окна проклятый бес-порно.
Чужая судьба безвозвратно загублена.
Буддийских монахинь соблазняет каналья.
А ты не обласкана и недолюблена,
Красивая девушка из зазеркалья.
А Хайдеггер пишет в плену отрешённости.
Иконы вождей превращаются в слайды.