Муж рвал и метал, а мне хотелось думать, что он переживает за меня, а не за денежки, которые от него уплыли.
Толстенький низкорослый нотариус, покашливая и шумно сморкаясь, зачитал мне бумагу, предупредил, что в наследование я могу вступить лишь через три месяца и вложил в мою холодную ладонь отвратительно-тёплый ключ от комнаты.
Я молча глотала слёзы, то злясь на мать, за уход из жизни, то ненавидя её за равнодушие. Ведь искала меня не ради меня самой, а ради того, чтобы сообщить мне свою волю. Чёрт, даже уходя на тот свет, она продолжала думать о своём Геннадичке. Геннадичке, который, наверняка, не долго будет скорбеть о почившей жене, быстро утешится новой бабёнкой, поселив её в унаследованную квартиру. Нашу квартиру! Туда, где прошли моё детство и юность.
Но, мучительнее всего, были воспоминания, цветные, яркие, наполненные солнцем и майским теплом, картинки нашей жизни без Геннадички. Мы с мамой в парке кормим уток, мы с мамой сидим в беседке, увитой плющом и читаем роман «Джейн Эйр» по очереди, мы с мамой накрываем стол к приходу её подруг, мы с мамой плещемся в реке, и золотистые солнечные зайчики пляшут на голубой водной глади.
Однако, беда не приходит одна. Выяснилось и то, что мой муж проиграл как машины, так и квартиру. Бизнеса своего он лишился ещё до моего отъезда во Вкусноводск, и теперь трудился курьером на благо одной из пиццерий. Так что, комнатушка в общаге пришлась нам как нельзя кстати.
К Данечке муж отнёсся благосклонно, и я вздохнула с облегчением. Умиляло его трепетное отношение к ребёнку, забота о его здоровье. Виталик боялся, что малыша продует, кричал на соседей, если они курили на кухне, помогал купать, ревностно следил за сменой подгузников, дабы избежать пелёночного дерматита. Ни дать, ни взять, спятивший от любви, папаша. И вот, в один из дней, заявил:
– Розочка моя, мы наконец решим наши проблемы. Я смогу расплатиться с долгами, мы купим квартиру, забабахаем крутой ремонт и даже на тусу где-нибудь на заграничном курорте хватит.
Голос Виталика звенел от напряжения, вибрировал от рвущейся радости. И я, на мгновение, тоже заразилась этой радостью, позволила себе поверить, что скоро, совсем скоро, всё у нас будет хорошо. Однако, следующая фраза мужа, опрокинула меня с небес на землю резко и больно.