Все эти глубинные вопросы, которые стремятся зрить в корень, остались без ответов. Он их попросту проигнорировал во имя чисто математического решения задачи инвариантности уравнений Клерка-Максвелла во всех ИСО, движущихся с околосветовыми скоростями. Поэтому все его рассуждения носят исключительно поверхностный кинематический характер, математически описывающий движение, но не вникающий в его суть. (Что нам стоит теорию построить? Нарисуем цифры и четвёртое измерение – будем жить!)
Исходными понятиями кинематики являются пространство и время. Именно они-то первыми и пали жертвою в борьбе роковой за создание новой релятивистской механики. Речь идёт о пространстве и времени как Абсолютах Ньютона. Отныне время и пространство стали понятиями относительными, способными замедляться и сокращаться в зависимости от скорости движения тел. Чем ближе скорость движения тела к Абсолюту Скорости Света в вакууме, тем якобы больше кинематическое замедление времени и сокращение длины этого тела в направление движения. (Якобы!)
В результате такой борьбы физических престолов время и пространство стали служить Абсолюту Скорости Света на посылках – покорно замедляться и сокращаться, падая ниц перед Его Величеством Скоростью Света. А потом и под силу гравитации прогнулись, начав искривляться, как батут.
Кроме того, на свалку истории отправился и «светоносный эфир» Декарта с формулировкой:
«Введение “светоносного эфира” окажется при этом излишним, поскольку в предлагаемой теории не вводится “абсолютно покоящееся пространство”, наделённое особыми свойствами…»
«Светоносный эфир» Декарта, который долгие годы и десятилетия служил основой для волновой теории света, стал «излишним», а «местное время» Лоренца Эйнштейн заменил Абсолютом Скорости Света и принципом «относительности одновременности».
Подобно улыбке Чеширского кота, эфирные преобразования Лоренца, рассчитанные для движения в упругой материальной среде под названием «светоносный эфир», загуляли в релятивистской стране чудес сами по себе, без эфира.
Как завзятый селекционер, молодой, горячий Альберт Эйнштейн взял преобразования Лоренца, рассчитанные для движения в упругой материальной среде под названием «светоносный эфир», и скрестил их с принципом относительности Пуанкаре. При этом хитром способе скрещивания преобразований Лоренца с принципом относительности Пуанкаре, кинематика и математика Альберта Эйнштейна (или его жены Милевы Марич, как утверждают завистники и злопыхатели) показывали инвариантность уравнений Максвелла в различных инерциальных системах отсчёта (ИСО). Это и стало называться принципом относительности Эйнштейна.