– Семья не узнала меня, посчитали сумасшедшей. Но я не психичка! Я все еще помню лагерь, помню всех, помню казнь и костры, темный лес, заброшенную школу, кресты, реку, много снега, стрельбу!
Старуха начала истерически трястись, колотить руками все вокруг, сдирая с себя прядями гнилые волосы. Лицо сводилось судорогами и в конце концов застыло посмертной маской.
– Не пущу тебя, не отдам никому. Никогда. Я всегда тебя любила, ты мой!
Язык Андрея отказывался реагировать на приказы мозга. И только зрачки перемещались по неестественным изгибам ее морщин.
Хватка ведьмы на миг ослабла, и Андрей только подумал рвануть прочь, как, собрав свою многолетнюю боль и страдания, старуха вцепилась ему когтями в ноги, разрезая ногтями брюки и разрывая кожу в мясо. Андрей хотел тут же завопить, заорать от неистовой боли, но что-то заткнуло его. Будто губы его были залиты клеем, прибиты скобами степлера. Обжигающая слеза тяжелой каплей скатилась по холодной щеке.
– Глушилки! Школа – это засада, не беги туда, когда Он придет за вами с леса! Данил Сергеевич говорил правду! Ему пришлось, не допусти того, чтобы он умер из-за вас! Он ключ к разгадке!
Она заревела. Вынула руки, вырывая ногти из плоти. Образовавшиеся раны начали кровоточить, брюки намокли красным, постепенно замерзая на морозе. Тут же хлынуло пламя, ее кожа обуглилась. Стала гнить, течь, рваться.
– Сука, отошла от меня! Иди на хрен, тварь! Не трожь меня, сука! – Наконец, рот разомкнулся. Клубы пара обволакивали сгоревшую мумию. – Прочь, прочь! Не трожь меня! – Он зажмурил глаза.
– Андре-е-е-ей!
– Прекрати, прошу!
– Андрей!
– Спасите меня, помогите! Люди!
– Андрей, что с тобой? Ты в своем уме?
Он разомкнул веки. Адская боль улетучилась, колени не были раздроблены, брюки вмиг стали сухими и чистыми. Он стоял посреди площадки. Дети его боязливо обходили, а родители оборачивались, шушукались.
– Я все понимаю, ты любишь всякую чепуху вытворять, но это уже слишком…
– Витя? – уже не веря во все происходящее, робко спросил Андрей.
– Да. Слушай, если тебе хочется покричать, иди домой лучше покричи. На тебя уже все прохожие смотрят. – Стоящему рядом Вите стало неловко и стыдно за своего одноклассника.
– А баба? Огонь, вопли, слезы, где это все? Вить, че сейчас было?
Андрей грузно задышал, стал водить головой по сторонам, не обращая ни на кого внимания. Даже на своего внезапного спасителя. Старуха исчезла, будто ее здесь никогда и не было. На месте, где сейчас должен был стоять обуглившийся труп, как прежде лежал обычный снег. Ничего больше.