Девушка инстинктивно отвела взгляд в сторону на долю секунды, когда Конев заглянул в её лицо. Это было слишком смехотворно – она разрешала ему делать с её телом всё самое больное, что могло прийти в черноволосую голову, зато всё ещё боялась смотреть ему в глаза дольше минуты.
– Ммм…, – неуверенно начала Полина, косясь на мужскую ладонь, что сжимала лямку рюкзака, – Вообще-то в библиотеке работает моя мать. Ты уверен, что это хорошая идея?, – девушка говорит на автомате, мысленно рисуя картины того, как эти руки бесстыже сжимали, царапали, впивались в открытые участки её тела, оставляя на ней извращённые розово-красные следы его жестокости и её любви к самоистязанию. Полное сумасшествие. Если бы мать знала, как Полли теперь проводит свободное время.
Следя за тем, как Полина шустро разрывает их зрительный контакт, Конев никак не может оставаться спокоен. Они ни разу не разговаривали о мотивах своих поступков, так что ему приходится лишь догадываться о том, почему девушка с такой завидной постоянностью не смотрит ему в глаза. Некомфортно? Боится? Переживает? Парень недовольно хмурится. Ему не нравится думать о том, что что-то в нём могло не устраивать Полину. Особенно учитывая, что та приняла его наклонности, как родные.
– И что? Уверен, конечно. Мы же ничем плохим заниматься не будем. Да?
Сашу распирает от азарта – он улыбается, хитро щурит глазки и совершенно невинно склоняет голову к плечу. Полина в своём обычном состоянии достаточно осторожна, так что иногда ему приходится постараться, чтобы сбить с неё эту спесь правильности хотя бы на несколько часов. Конев совершенно не заглядывался на других девушек. Он пытался одно время, но это было бессмысленно – только Полли приносила с собой мурашки, так что он может быть не уверен, но сердце разве обманешь? Его маниакально тянуло стянуть с неё всю одежду, но не из-за желания увидеть её обнажённую грудь, а из побуждения разрезать то целое, что осталось.