И вот, как-то вечером, летом 1913 года, к нам на квартиру на окраине этого маленького городка (Берна – прим. автора) пришёл Владимир Ильич. Когда кто-нибудь к нам приходил, нас трое мальчишек (ещё братья Бонифатия: Игорь и Юрий – прим. автора) было, мы всегда выскакивали навстречу гостю, всячески радовались его приходу, потому что всегда это был интересный разговор, всегда мы прислушивались к тому, что говорилось. И вот, я помню, что в этот вечер, когда дверь открылась, стоял плотный небольшого роста человек, который, мне показалось, только что отошёл от печи, лицо такое было красноватое, приветливо поздоровался и сказал моему отцу, что, вот, он не знал, что мой отец такой богатый, в смысле того, что у него трое сыновей. У самого Владимира Ильича детей не было, и он очень любил ребят и всегда с ними возился.
Ну я пристал к Владимиру Ильичу… Из всех разговоров которое я улавливал, я понимал, что речь идёт о революционной борьбе. Это я знал. Отец сидел в тюрьме, я знал, что он сидел за то, что выступал против царя. Знал, что готовится революция. И со всеми этими вопросами: о революции, о том, когда свергнут царя… Разговор был, конечно, своеобразный. Я ему задавал всякого рода вопросы… В частности, я считал, что всякий вождь революции должен быть на Северном полюсе, что он должен был объехать всю землю. Ленин заулыбался, посадил меня на колени, и пытался мне объяснить на все мои вопросы одним общим ответом, стихами Некрасова: ″Вот вырастишь Саша, узнаешь… ″.
Вот это было наше первое знакомство. Отец в этот вечер очень много играл. А потом, конечно, мать заставила нас лечь спать…
Ещё один раз я видел Ленина. Вскоре после этого, уже у самой Линии Кикохора, где лежала Надежда Константиновна. Клиника помещалась недалеко от нашего дома, через железнодорожную линию, и была обсажена старыми липами. И когда мы шли в город с матерью, через железнодорожный мостик прошли, и увидели около клиники быстро шагающего человека.
Это был Ленин. Он был очень взволнован, и в походке, и в том, как он поздоровался. Он стал говорить, мать сразу догадавшись, что он ждёт вестей из клиники, она спросила, как с Надеждой Константиновной? Он сказал, что операция как будто прошла хорошо, но ещё неизвестно. Но был очень взволнован, чувствовалось, переживает. Не мог стоять на месте. Когда мы уже ушли, я несколько раз оглядывался и видел, как он быстро проходил мимо этих лип, мелькая за ними.