– Таким образом, икс… икс равняется семи, – Аня услышала, как трепещет её голос, и покраснела ещё больше.
Аня ненавидела эту свою особенность – краснеть по всякому поводу. Она краснела, когда ей делали замечания и когда её хвалили, когда волновалась и когда злилась. «Хорошо, – решила Аня, – пусть думает, что я покраснела от злости».
– Ты слушаешь, меня? – сказала она более уверенно и добавила более жёстко и громко, – Слушай меня внимательно, не отвлекайся, иначе ничего не поймёшь.
Ахмед по-прежнему не сводил с неё глаз, нельзя было сказать, что он отвлекается от этого процесса.
Аня вздохнула:
– Всегда нужно проверять ответ, запомни, всегда нужно проверять ответ. В нашем случае… в нашем случае, – голос снова стал вести себя предательски, – прибавляем к двадцати семи семь, и получается тридцать четыре. Ты понимаешь?
Она снова подняла на него глаза от учебника. Ничего не изменилось.
Аня опустила голову и посмотрела на свои сцепленные ладони.
– Если ты не понимаешь меня, то так и скажи. Я принесу учебник третьего класса, и мы начнём с начала всё изучать. А это уравнение в любом случае перепиши в тетрадь, пусть хоть что-то будет видно, что ты занимался. У тебя тетрадь вообще есть?
Он ничего не ответил, а она, говорила, не глядя в его сторону:
– Ты должен слушаться меня, иначе останешься двоечником навсегда. Если ты не будешь слушаться меня, я не смогу тебе помочь.
Он резко встал из-за парты:
– Я не хочу, чтобы кто-то помогал мне в учёбе, а уже тем более ты.
– Ай дарди! (с груз. «Тоже мне печаль!») — сказала Аня, спокойно собрала свои вещи и вышла из класса, даже не хлопнув дверью, хотя очень хотелось.
Через день Мария Георгиевна спросила у Ани:
– Ну как успехи Ахмеда?
– Он не хочет, чтобы ему помогали, – объяснила Аня.
– Не может быть! – ахнула Мария Георгиевна. – Он хотел. Я спросила его, хочет ли он, чтобы ты помогала ему в учёбе, и он ответил «да».
Мария Георгиевна помолчала, а потом осторожно спросила:
– Анечка, тебе родители запретили с ним заниматься?
И Аня оболгала родителей.
– Да, запретили, – резко ответила она и поспешила прочь от Марии Георгиевны.
Ну не признаваться же, что эта она, Аня, провалила поручение.
После этой истории Аня хотела делать при встрече с Ахмедом «не вижу», но он как-то при встрече на верхней дороге сказал ей: