Слова эти оказались для Камила полной неожиданностью.
– Все мы любим обелять самих себя в своих же глазах, – Ларс продолжал. – И глядеть на подрастающее поколение с презрением. Это старая особенность…
– И что же во мне такого плохого? – завёлся Камил.
– Ты очень вспыльчив, – начал перечислять Ларс. – Ты очень жесток. Ты не считаешься ни с чьим мнением, кроме моего. И то не всегда… Ты идёшь по человеческим головам без зазрений совести. Потому что в своей голове ты всегда найдёшь оправдание своим бесчеловечным поступкам. А если вдруг не находишь, то начинаешь винить обстоятельства, винить жестокость со стороны других людей и несправедливость всего мира…
Ларс оказался слишком меток. Он обезоружил его сразу, Камил даже не успел выразить свои очередные оправдания. Он не нашёлся, чего бы возразить в ответ, чтобы при этом не вызвать приступ смеха. Это особенно разозлило. Задело внутри что-то священное. Однако злоба эта лишь подтверждала слова Ларса.
– Ты впустил слишком много жестокости в своё сердце, Камил, – сказал Ларс. – Я очень боялся этого, когда воспитывал тебя… И Ворон… Хельг. Он узнал о том, что случилось в Раскриснице. Он догадался сразу, как до него донеслись слухи. Ведь он видел твою мёртвую дружину и понимал, на что она способна. Весть о маленьких детях, порубленных на куски в одной куче с матерью и защитниками выбила его из колеи. Он замкнулся в себе. Он не жалел Менестрелей, потому что видел своими глазами их зверства… Но он почувствовал свою вину за смерть детей. Ведь он помогал тебе обзавестись мертвецами. Поэтому он собирается уходить со дня на день. Не хочет иметь с тобой больше никаких дел.
– Вот чёрт. Почему же он не поговорил со мной?
– А что толку? Будто от этого что-то поменяется. Хельг пожалел, что помогал тебе с мёртвой дружиной и с добычей зверей.
– Я бы всё ему объяснил, если бы он пришёл!
– Только не навязывайся к нему. Он не из разговорчивых. Хельг не верит словам, он всегда смотрит на поступки.
– Я хотел спасти детей!
– Но ведь это ты отдал приказ их всех зарубить.
– Нам приходится творить жестокие поступки. Это жизнь!
– Дети Нарникеля – и чёрт с ними, – Ларс вдруг одарил Камила железным взглядом. – Не делай ничего с Ормандом. Не смей навредить малышу. Я дал клятву защищать детей Миробоичей.
Камил удивился прозорливости Ларса. Весь этот разговор затронул старательно припрятанную на задворках души гниль.