К борьбе против князя охотно присоединился Данила Горнич. Он сообщил, что начнёт приготовления и явится по зову, всё призывая сначала объединить войска южных баронов, а затем дать отпор Хмудагрду в решительном сражении. Набралось бы только у них войск для такой роскоши, как решительное сражение…
Сосед-Дубович выразил обеспокоенность, но ничего не обещал в случае начала войны. Противостоять самому князю, очевидно, боялся.
Но особенно польстил ответ Сверада Светломорича – самого старого из баронов Горной Дали, с которым Камилу ещё не довелось познакомиться лично. Он написал, что всегда уважал Миробоичей и что Камил очень похож поступками на своего дедушку Святомира, с которым Сверад, может, и не дружил, но которым очень восхищался. Посетовал на то, что не явился на свадьбу баронессы Дубек по приглашению, и теперь очень хотел бы с Камилом познакомиться – после всех этих громких побед над разбойниками под руководством Менестрелей. Сверад сказал, что Искро уже давно бросил всю Горную Даль на съедение любому врагу, не желая вмешиваться в подавление бунтов или отражать вторжения… зато всегда рад стравить своего цепного пса Хмудгарда на первого вставшего поперёк барона. Сверад акцентировал, что присоединился к князю в самом конце войны Распада, когда войска Святомира были разбиты – иного выбора у него не было. Даже его Прибрежный Замок не выстоял бы длительной осады. Да и наследник царя был убит… Сверад никогда не поддерживал князя, он его презирал. Но теперь, в свете последних событий, Сверад встанет на сторону Миробоичей. С оговоркой. Если у тех будет достаточно сил, если они соберут на своей стороне достаточно союзников. И если их поступки и требования к князю будут политически адекватны.
А Камил уже велел отправить телегу с головами под дверь князя Искро…
Впрочем, Вальдемар вскоре ответил, что Мейнард и Велена не позволили ему сделать то, что приказал Камил. Они ему не дали отправить телегу с головами в Перевал. Обошлись всего лишь казнью пленных. Чтобы те точно никому не достались, если вдруг Хмудгард припрётся со своей гвардией.
А головы под двери князя – это прямое объявление войны. Это оскорбление. Сомнительно, что Хартвиг одобрит подобный поступок.
«Пусть князь сам сделает первый шаг» – предлагал Мейнард в своём письме. – «В нашей безнадёжной ситуации огрызаться нельзя. Если уж и выбирать противостояние князю, то нужно делать это как можно мягче. Хотя бы не выполняя его незаконных указаний. И при этом необходимо постоянно ссылаться на несправедливость его требований. В таком свете мы предстанем не обезумевшими восставшими против княжеской власти, отпиливающими головы всем подряд. Мы предстанем беззащитными жертвами. А к жертвам всегда больше сочувствия. Нам будет легче заручиться поддержкой других лордов».