Вот и сейчас, поймав свое искаженное, раздутое отражение в одном из драгоценных сосудов цветного стекла на деревянном рыночном прилавке, Фалазар закатил глаза. Люди за спиной шептались, но он давно научился не обращать внимания и проклинать их молча, пусть внутри и скреблись дикие пантеры.
Фалазар не просто так пришел на ненавистный рынок, где от гомона голосов, пестроты красок, мешанины запахов – мята, шафран, острый перец, гвоздика, нотки мирры, – и вихря эмоций цепкая хватка самообладания ослабевала. Место это, понимал Фалазар, не поддающийся соблазнам, пленит тебя, как когда-то давно кудесники его родины пленяли демонов и подчиняли богов одними лишь словами, пусть и на миг.
Протолкнувшись через толпу, жадно глазевшую на безделушки у одного из прилавков, Фалазар увидел, что искал – вернее, кого искал, – и впервые за день улыбнулся.
Фалазар мечтал стать пророком.
Одним из тех, чьими устами говорят новые эпохи; из тех, кому подвластны шустрые и непокорные линии судьбы и рока.
Когда пал Вавилон – на его веку, после победоносного шествия Македонского, – Фалазар думал, что не сможет жить дальше. Город, величие которого он воспевал, перестал быть собой – позолота потускнела, а блеск небесно-голубых глазированных кирпичей иссяк, обратившись мхом и паутиной; семь городских врат неописуемой красоты навеки захлопнулись – не для людей, для богов. Глухой камень, фундамент домов, башен и храмов лишился души – остались только воспоминания, да и те постепенно тускнели. Вавилон обращался жалким призраком. Ненужным и неупокоенным.
Пророки давно воспели этот ужас – священные песни их глодали Фалазара, ведь он должен был сложить те пророчества, должен был увидеть крах своего города – неожиданный и катастрофический, пронесшийся ледяным ветром, что пробирает до костей; таков он, первый вздох нового мира – дыхание неровное, грудная клетка земли дрожит.
Но эта тайна Фалазару не открылась. И пусть вокруг твердили, что кончилось время великих героев, сладострастных любовников и седых мудрецов, он лелеял надежду о новом пророчестве – главном в его жизни и в судьбе целого мира.
Знал, как достичь мечты; сомневался, но знал. Оставалось найти нужные средства…
– Баалатон, сын Карфагена! – просипел Фалазар, остановившись у прилавка. – Если ты думал, что сможешь избегать меня, засим же знай, что судьба настигнет тебя, где бы ни прятался, как бы ловок ни был твой ум и как бы милосердны к тебе ни были боги…