Проходя мимо приоткрытой двери, Морх остановился. Оттуда доносились голоса и, судя по разговору, речь шла о нём. Одну женщину он узнал, это Артемисия, старшая жрица Селесты, а вот вторую видел впервые. Она была в сером мешковатом платье, подпоясанным простой верёвкой. Вторая жрица выглядела старше Артемисии лет на двадцать, собранные в тугую косу на затылке волосы уже поддались седине.
– Я чувствую присутствие зла в обители, – говорила незнакомка. – Этот молодой человек не так прост. Духи беспокоятся, я беспрестанно молюсь Селесте, чтобы утихомирить их. Может, зря мы не пустили сюда людей Фиоре? Может, это их человек?
– Селеста учит милосердию, – отвечала Артемисия. – Мы не можем лишить крова раненого, это большой грех. Он ведёт себя достойно и не нарушил ни одного правила храма, а потому остаётся здесь.
– Даже если он дьяволопоклонник или, что ещё хуже, некромант?
– Селеста не допустит богохульства в своём доме. Я услышала тебя, сестра Августина, и я буду смотреть за ним в оба, но всё же не думаю, что твои опасения оправданы…
Слушать дальнейший разговор Морху стало не интересно и он преспокойно себе пошёл дальше. Жрицы беспокоятся, но у них ничего на него не было. Оказавшись в капелле, отделённой от основного здания узкой галереей, он увидел алтарь, у которого на коленях стояла Дора и молилась. В отличие от неё ночью Морх ступал неслышно, так что послушница даже не заметила его присутствия.
Через окна в круглое помещение падал солнечный свет, в луче летали пылинки. Стены и потолок были расписаны сценами из жизни святой. Селеста изображалась некрасивой женщиной с кротким выражением лица, у её ног лежал лев, а над головой расходились лучи солнца. На алтаре с небольшим ларцом, на крышке которого красовался по видимости символ святой лежали свежие букеты красных и сиреневых цветов, мелкие монетки, горели свечи. Несмотря на то, что от предмета исходила светлая аура, режущая глаза, Морх безошибочно определил, что внутри лежат кости.
– Селеста, даруй ему исцеление и помоги открыть сердце…
Слышал он тихий шёпот. Это было так мило. Маленькая небесная фея молится за него своей богине! За него, за чудовище! Просто немыслимо. Знай она истинное положение дел, наверняка бы сыпала проклятиями или бежала прочь. Вся доброта у таких праведников обычно испарялась, когда сквозь немалое очарование Морха они наконец видели его настоящее лицо.