– Рожать Олегу я не собираюсь, у меня есть Ева, – поражаясь своей смелости, продолжаю возражать матери, – если он так хочет своего ребёнка, то может найти себе на роль его матери другую девушку, ту, что будет его любить, холить и лелеять, а со мной развестись, возражать не буду, – совершенно спокойным и ровным голосом говорю матери и вижу, как её глаза наливаются кровью.
– Даже думать о таком не смей! Ты слышишь?! Не вздумай ему такое ляпнуть! Ты родишь ему сына и всеми силами сохранишь этот брак! – оперевшись об стол руками, змеёй зашипела женщина.
– «Сохранить этот брак»? Брак, в котором я никогда не была счастлива? Брак, на который я согласилась под твоим давлением! Только потому, что была морально раздавлена и не могла отстоять свои права! А ты вместо того, чтобы поддержать меня, притащила в дом Олега и одела на меня белое платье! – продолжила давать отпор тем же тоном, с каким обращалась ко мне мать.
Правду говорят: «Терпеть можно лишь до определённого предела, а потом приходится драться!». Кажется, сегодня я достигла этого предела и действительно готова драться за свои права, отстаивая их. Как же жалко, что я не достигла его четыре года назад, тогда бы я не прогнулась под её давлением и не стала бы женой Олега.
– Мам, – раздаётся сонный голосок, на который я резко поворачиваюсь и смотрю на крошку в дверном проёме кухни.
Как долго она здесь находится и слушает наш скандал?
Ева стоит в розовой пижаме с прижатым маленьким медвежонком к груди, удерживая его одной рукой, второй потирает сонные глазки.
– Ба, пливет, – увидев бабушку, говорит Ева.
Вот только «Ба» не спешит здороваться с внучкой, она стреляет в меня полный гнева взгляд и, схватив свою сумочку, практически выбегает из кухни. На пороге она притормозила, аккуратно отодвинула Еву за плечики в сторону и, бросив на меня взгляд, тихо прошипела:
– Олежек никогда бы не бросил своего ребёнка, – её слова, что кинжал в сердце, – он благородный, женился на тебе, не дал опозориться, нагул твой на себя записал, – говоря эти слова, кинула взгляд на «мой нагул», – а ты неблагодарная дрянь, вот кто ты, – словно ядом в лицо плюнула и быстро скрылась в коридоре.
– Ба снова лугается, – шлёпая босыми ногами по паркету, вздыхая, говорит дочка, словно всё понимает, протягивает ручки для утренних обнимашек.