– Да в том, что от истины духовной народ уводят. Вот почитай. – Елена Сергеевна отобрала у дочери брошюру, полистала и вернула, ткнув пальцем в нужный отрывок.
Оксана начала читать: «Обманная вербовка заключается в том, что человеку не сообщают цели, методы и задачи организации, то есть скрывается её истинная суть. Вербовщики держат в тайне методы воздействия на сознание, умалчивают о настоящем названии организации, не говорят, откуда она, и не называют имя её лидера. Таким образом нарушается конституционное право граждан на получение достоверной информации, без которой никто не может сделать свободный выбор».
Читать дальше не хотелось.
– Хорошо, мам, я поняла. Не буду вступать в эту секту. А как она хоть называется‑то?
– А тебе зачем? – насторожилась мать.
– Ну как зачем? – развеселилась Оксана. – Чтобы я в неё нечаянно не вступила. Я же должна знать, куда можно вступать, а куда нельзя.
– А никуда нельзя! – повысила голос Елена Сергеевна и добавила спокойнее: – Кроме истинной святой Православной церкви.
– Ладно, мам, никуда вступать не буду. Обещаю.
Елена Сергеевна явно осталась не удовлетворена ответом. Выдержав паузу, она завела шарманку снова, оторвав Оксану от телевизора:
– Ксюш… А может, сходишь в церковь да окрестишься?
– Зачем? – вздохнула Оксана.
– Ну… надо.
– Мам, у каждого «надо» должно быть обоснование. Объясни, зачем мне это надо, тогда я обдумаю твоё предложение.
– Я хочу, чтобы ты тоже имела шанс попасть в царствие небесное.
– Вот ничего себе заявочки! А без церкви, получается, у меня даже шансов нет, что ли?
– Да, Ксюша, нет шансов.
– Ладно, пойду в синагогу. Обращусь в иудаизм.
– Почему в синагогу? – Елена Сергеевна даже побледнела, не поняв, что это шутка.
Оксана знала, что разговор приближается к критической точке, после которой мамина истерика будет неизбежна. Сейчас ещё можно остановиться, если сказать: «Ну что ты, мамуля, шуток не понимаешь?», поцеловать её, пожелать спокойной ночи и уйти в свою комнату. Но вместо этого с языка спрыгнули совсем другие слова:
– Ну а почему бы не в синагогу? Или не в мечеть? Какая разница‑то? Или ты думаешь, у них в раю территория не зарезервирована?
У Елены Сергеевны задрожали губы. Когда ей нечего ответить, она всегда начинает реветь. А Оксану начинает мучить совесть.
На следующий день разговор продолжился. Первую половину вечера Елена Сергеевна обиженно молчала, но потом, глядя мимо Оксаны, скорбно запричитала, обращаясь как бы к себе самой: