Леночка посмотрела на него выжидательно.
"Его собственный фонарик стал светить так ярко, что темнота перестала казаться страшной. Потому что самый лучший свет – тот, что идет изнутри, от добрых дел".
Леночка задумалась, а потом показала на свой рисунок. На листе неумелой детской рукой был изображен кривоватый, но очень старательный светлячок с огромным желтым кругом света вокруг него.
"Это Тим! – гордо заявила она. – Он светит, потому что он… добрый!"
Андрей почувствовал, как внутри разливается тепло. Эта простая детская книжка, пролежавшая десятилетия в коробке, не просто убаюкала ребенка.
Она зажгла в ней искорку понимания, откликнулась на что-то важное в ее маленькой душе.
"Дядя Андрей, – Леночка прижала книжку к себе. – А можно… можно Тим поживет у меня еще немножко? Я буду ему картинки показывать".
"Конечно, можно, солнышко, – кивнул Андрей. – Теперь это и твоя книжка тоже. Вы подружились".
Он провел у сестры еще час, наблюдая, как Леночка листает страницы "Светлячка Тима", пересказывает сама себе историю и показывает Тиму свои рисунки. Андрей понял, что его старая детская книжка обрела новый дом, новую миссию.
Уходя, он чувствовал себя не просто библиофилом, хранителем старых историй. Он чувствовал себя немного соучастником маленького чуда, звеном в цепочке, передающей свет – от автора к маме, от мамы к нему, от него к Леночке. И свет этот, как у Светлячка Тима, становился только ярче. Его любовь к книгам больше не была тихой гаванью только для него одного. Она стала мостиком, перекинутым к другому маленькому сердцу. И это было, пожалуй, самое удивительное открытие за долгие годы.
Глава 2: След Фонарика
Вернувшись в свою тихую, заставленную книгами квартиру, Андрей ощутил странную пустоту. Она была не неприятной, скорее задумчивой. Место на столике у кресла, где еще вчера лежала книжка про Светлячка Тима, теперь было пустым. Но отсутствие старой книжки парадоксальным образом делало ее присутствие еще более ощутимым. Она была там, у Лены, жила своей новой жизнью, и это наполняло привычное пространство Андрея новым смыслом.
Он провел рукой по корешкам книг на ближайшем стеллаже. Вот толстый том Достоевского, вот сборник стихов Бродского, вот научная фантастика Стругацких. Он любил их всех, каждого по-своему. Но сейчас его взгляд невольно выхватывал тонкие, часто неказистые обложки старых детских изданий, затерявшихся между "взрослыми" соседями. Раньше он воспринимал их как милые артефакты прошлого, но теперь… Теперь он видел в них маленькие, спящие фонарики, похожие на тот, что был у Тима.