На следующий день я пошла в аптеку. Впервые за долгое время – одна. Влад обычно все приносит сам. Говорит, что мне не нужно лишний раз выходить. Но он забыл купить пластырь, и я вышла, почти не дыша, как будто сбежала.
Женщина в аптеке была лет сорока, с уставшими глазами. Я спросила про пластырь, а она вдруг взглянула на меня как-то иначе. Внимательнее.
– У вас все хорошо? – спросила она, будто мимоходом, но в голосе было что-то теплое, живое.
Я не ожидала этого. Меня как будто ударило током. Я не знала, что ответить. Кивнула. Слишком быстро. Улыбнулась, как умею: натянуто, вежливо.
– Просто вы очень напряженная, – продолжила она. – У нас, когда я в приюте работала, дети так смотрели. Как будто ждали, что сейчас кто-то ударит.
Я выронила кошелек. Не специально. Просто пальцы вдруг стали ватными. Она молча подняла и подала мне. А потом тихо добавила:
– Я знаю этот взгляд… – Она чуть наклонилась ко мне, тепло улыбаясь. – Когда внутри ком, а рот будто зашит. Когда хочется выговориться, а не знаешь с чего начать.
Я молчала. Но она продолжила:
– Если когда-нибудь захочешь просто поговорить – приходи. Я после шести одна тут. У меня чай есть. И тишина, в которой можно быть собой. Я умею не только молчать, но и слушать. Без осуждений. Без советов. Просто рядом.
Она смотрела на меня так, будто знала обо мне больше, чем я сама. Будто знала, сколько всего я не сказала. И не спешила заставлять говорить – просто давала пространство. Это было страшно… и очень спокойно одновременно.
Я ушла, не оборачиваясь. Шла домой и все слышала ее голос. Он звучал у меня в голове громче, чем все Владины слова за последние месяцы. Потому что он был без давления. Без ожиданий. Без ловушек.
Я пришла домой. Влад был на кухне. Улыбался. Что-то рассказывал. А я смотрела на него – и вдруг поняла: у него нет запаха свободы. Он весь – как закрытая дверь. Красивая, лакированная, уютная. Но без ручки с моей стороны.
А ее голос… он был как открытое окно. Даже если за ним был дождь. В нем было что-то родное, до слез знакомое. Я замерла. И внезапно внутри – теплый отклик. Напоминание. Ее интонации, мягкость и доброжелательность… они напомнили мне маму. Ту, что просто любила. Бескорыстно. Тихо. Готовая отдать за меня все. С ней было по-другому – мы редко виделись, но каждый раз, когда она приезжала, я чувствовала: время останавливается.