– Ну что же, два года – достаточный срок, чтобы узнать всю нашу кухню… – снова с напряжением трёт он лоб, словно пытается извлечь из него ценные мысли. – Какая у тебя должность сейчас? Старший маркетолог?
– Нет, всего лишь младший, – с вызовом отвечаю я, и тут лицо моего босса проясняется. Решение найдено.
– Это просто замечательно! Вполне себе даже отличный срок, чтобы получить заслуженное повышение, – мягко, по-отечески, улыбается он.
– Вы меня повышаете? – с недоверием переспрашиваю я. Интересно, почему эта идея родилась у моего руководства именно сейчас?
Но президент компании развеивает все мои сомнения:
– Кира, ты слышала, что сегодня было на совещании. Малак аль Нахайят чрезвычайно ценный клиент. Нам очень бы не хотелось его упускать, – обтекаемо формулирует он свою мысль. Хотя может дальше не формулировать.
– Нет, я же чётко сказала там, в переговорной, – перебиваю я Константина Суреновича. – Я не продаюсь!
Хоть это пока то единственное, что осталось у меня. От моего безрадостного детства, бесприютной юности и вечно влажных простыней. Моя жизнь.
– Послушай, сколько тебе лет? – заходит уже с другого бока начальник.
– Двадцать два. Почти двадцать три.
– Ну так вот. Всего двадцать два. Всё впереди. Это прекрасная возможность для тебя вырасти и сделать карьеру, ты же это понимаешь? – внимательно смотрит он на меня. Как заботливый и добрый сутенёр, рассказывающий бездомной девочке на вокзале, что он сейчас отвезёт её во дворец, где её ждёт настоящий принц.
Только в моём случае принц на самом деле настоящий. Наследный. Из царской правящей династии.
Тем более нет. Я же прекрасно знаю, для чего таким нужны такие, как я. Уж точно не сводные таблицы пересчитывать.
– Не будь так категорична, Кира. Если подумать, здесь же совершенно нет ничего такого: ты просто поедешь в официальную командировку. Только и всего! – увещевает меня мой начальник.
– В командировку? Это так называется? – уже не выдержав, с издёвкой переспрашиваю я. – А что там этот принц плёл про гарантии? Ценность человеческой жизни? Разве сотрудникам в командировке вообще что-то может угрожать? Их берут в заложники? Под гарантии сделки? – начинает уже нести меня.
Губы дрожат, как это часто со мной случается, когда я злюсь. Сейчас меня точно уволят. Но меня уже не унять.