До деревни километров пять, расстояние пустяковое, если идти днем и по сухой дороге. Но сейчас все наоборот. Кромешная тьма, под ногами чавкает грязь. На сапоги налипают пуды глины.
Часа в два ночи добрались до околицы. В крайней избе, у самого леса, жил партизанский связной пожилой, степенный лесник Иван Егорович. Трижды стукнули в окно. Дом ожил, скользнул в щели ставни желтый лучик, со звоном покатилось ведро в сенях.
– Кого носит?
– Свои, дядя Иван.
– Много своих, покажись поближе.
Николай шагнул на свет.
– А, это ты, кудрявый! Ну что стоишь, избу выстудишь.
Поднялись на крыльцо, вошли в душноватую темноту дома.
Просторная горница, печь в полкомнаты, иконы в переднем углу, голый стол, лавки. Хозяин десятый год живет бобылем.
– Надо подождать, ребята. Пока упьются. С часок назад мимо шел, видел – гуляют, песни орут.
Иван Егорович гасит лампу. Темнота, только вспыхивают цигарки. Кажется, что за бревенчатыми стенами время остановилось.
Но вот пора. Старик встает, что-то нашаривает на печке. При свете спички видно – топор.
В деревне тишина. Даже собак дождь загнал в конуры. Разведчики без шума пробираются вдоль плетней.
– Здесь, – шепчет связной.
– Собаки есть?
– Есть кобель, злющий, но меня знает…
Скрипнула калитка, Иван Егорович растаял во тьме.
Зарычала собака, завизжала, узнав.
– Все, пошли, – вернулся старик. Я его в конуре бочкой прикрыл. Пожалел, кобель-то не виноват, что хозяин сука…
Николай поднялся на завалинку, потянул на себя ставень. Заставленный бутылками стол, широкая спина, головы не видно…
– Давай, Иван Егорыч!
Старик поднялся на крыльцо, постучал – не слышат. Изо всей силы задергал дверь.
В сенях завозились.
– Кого там, так вашу…
– Я, Семеныч, Иван-лесник, отвори, дело есть.
– Что за дела по ночам?
– Спешное! Солдат красный ко мне зашел, говорит, из плена бежал…
Загремела щеколда.
Один из разведчиков прижался к косяку, в руке финка. Дверь распахнулась. Взмах – хозяин мягко осел на порог.
В избе за столом – трое. Расстегнутые мундиры, пьяные морды. Сидящий лицом к двери потянулся к ремню с кобурой, брошенному на лавку.
– Кто такие? В чем дело?
Так вот он каков, предатель. Остекленевшие глаза, мокрый рот…
– Руки на стол, сволочь!
Полицаи мигом отрезвели.
Королев достал приговор.
«Именем советского народа…»
Вскинул автомат, увидел глаза, полные животного страха…