Ещё бы, я самая младшая из детей, как говорят родители, «последняя»; старшие ( а их девять) уже «устроены»: у них семьи, живут в городе; лишь я, студентка, всегда принадлежу только им, потому что чаще бываю с ними все каникулы, а не день-два, как другие. Меня особо кормят, родителям я кажусь худенькой, потому болезненной. Со мной говорят обо всём. Отец об истории, именно об истории (о турках, с которыми отец сражался, дойдя до Эрзерума, о ранении под Оренбургом в дивизии Чапаева), он всегда сокрушается, что не так пишут об этих событиях или совсем не пишут «как было». Я учусь на историко-филологическом факультете пединститута и держу за всех историков и журналистов ответ. Мама добавляет после очередной беседы с отцом, когда он уходит (всегда спешит, всегда занят): «Да, тяжело ему было, вот и не может успокоиться». А о себе ни слова.
Сейчас я бегу на танцы в клуб, где уже гремит через усилитель «Катарина» в исполнении Эмиля Горовца, и тут же оказываюсь в гуще танцующих, где кто-то тянет меня за руку. Оглядываюсь и с удивлением вижу Юрку. Он тут же задаёт мне много вопросов, и, по-моему, ответы мои ему не нужны:
– Тань, ты сегодня приехала? Я видел тебя на вокзале… У тебя каникулы? Надолго?
Я смеюсь, вспоминая, что его звали «рыжим», хотя он светловолосый, как он долго пытался ухаживать за Машкой, о чём напоминаю ему. Он соглашается:
– Да, было время.
Модные песенки-пластинки закончились, их сменил самодеятельный оркестр, а я всё с Юркой танцую, он так не отошёл от меня, хотя мне хотелось поговорить с одноклассницей Валей, и закружил в вальсе. И внезапно:
– У тебя очень красивые глаза, ты знаешь об этом?
– Конечно, знаю! У всех близоруких зрачки расширенные, поэтому они такие…таинственные!
– Да, ты не умеешь слушать… Это комплимент, безо всякой медицины!
– Неважно, но я слушаю, слушаю, дальше что?
– Мне кажется или нет? Ты на кого-то смотришь? Кому ты улыбаешься? Я ревную, – заявляет он.
– Не стоит, – решительно говорю, -мне смешно всё, что ты говоришь. Забыл Машу?
– А причём тут она?
Неожиданно музыка закончилась, все заторопились в раздевалку – в потоке оказались и мы. Одеваемся. Туфли опять в той же газетке.
– Ты такая маленькая! Где твой рост? – удивлённо спрашивает высоченный Юрка.
– В твоих руках, – и я указываю на газетный свёрток.