А пальцы – как абордажные крючья – вцепились в мои руки. Еще и синяки останутся!
– Я не убивала этого мужчину! – твердо заявила я, сдерживаясь из последних сил.
Сердце колотилось где-то в горле.
А лейтенант вдруг распахнул глаза. Отодвинуться он и не подумал.
– Почему вы меня так боитесь? – с каким-то отстраненным любопытством осведомился он.
– А не нужно? – вопросом на вопрос ответила я, борясь с желанием облизнуть губы. Паника засасывала. – Я – слабая женщина…
Где-то на заднем плане хмыкнул сержант. И я очнулась.
Надо же, чуть не потеряла голову! И если бы только в романтическом смысле!..
Лейтенант Эллиот помедлил еще мгновение – и, усмехнувшись, наконец отстранился.
– Правильно боитесь! – бросил он равнодушно. – Сержант, пройдитесь по улице, поищите машину.
– Машину, сэр? – почтительно переспросил тот.
– Авто потерпевшего, – пояснил лейтенант нетерпеливо. – Не пешком же он сюда пришел!
– И не на трамвае приехал, – добавила я.
Прикусила язык, но поздно.
Резко обернувшись, Эллиот хлестнул меня взглядом.
И зачем я высунулась?!
– А вы, мисс Вудс, скажите, что потерпевший делал в таком месте и в такой час?
Вопрос на засыпку.
Сержант бочком-бочком двинулся к выходу, а я вернулась за стойку и вынула из холодильного ларя кувшин.
Эллиот прохаживался вдоль витрины с помадами и мылом.
– Будете лимонад? – предложила я радушно, доставая посуду.
Лейтенант качнул головой.
– Лучше ответьте на вопрос.
Я плеснула себе лимонада, отпила – и со стуком поставила стакан на стойку.
Эллиот даже не вздрогнул.
– Я не знаю! – отчаяние прорвалось дрожью в руках, и я торопливо коснулась кулона на шее, заставляя себя успокоиться.
Лейтенант смотрел на меня так напряженно, что я со вздохом выпростала подвеску из-под платья. Четырехлистный клевер на тонкой серебряной цепочке.
– Видите, я законопослушная травница, – я провела пальцем по холодному металлу.
Взгляд полицейского если и смягчился, то самую малость. А сам лейтенант напружинился, словно готовясь вот-вот сорваться с места.
– Это не ответ! – отрезал он. – Мисс Вудс, в ваших интересах сотрудничать. Вы же понимаете, что убийство благородного не может остаться безнаказанным?
Намек был толще осадного бревна.
Захотелось выплеснуть остатки лимонада ему в лицо, но я сдержалась.
Мысли лихорадочно метались, а губы сами собой произнесли: