Полежав пару минут, я начал кряхтеть словно Демьян Артемович, поднимаясь со своего топчана. Подойдя к печке, взял с нее уголек и начертил очередную полоску на стене, а после перечеркнул ее, тем самым закончив вторую неделю. В окно уже во всю пробивались солнечные лучи, лес был наполнен пением утренних пташек, что весело переливались звонким щебетанием. Один я был чернее тучи.
– Итак, дорогой дневник, вот уже прошло ровно две недели как я нахожусь у черта на куличках. Официально заявляю, что я устал! Мне уже осточертел этот дом, этот лес и всего его обитатели! Я замучился спать на жесткой деревянной кровати! Меня уже тошнит от жареного мяса и отсутствия каких-либо овощей. Я уже реально готов кого-нибудь грохнуть за чашку горячего, свежемолотого кофе. Мне очень сильно хочется нормально помыться под горячим душем. Я мечтаю о нормальном туалете и особенно о туалетной бумаге, так как газета вот-вот закончится. Вчера у меня закончился чай, а папирос всего осталась одна пачка. Масло, на котором я жарю мясо, тоже на исходе. У меня нет нормальной одежды, я хожу тут как абориген, мои волосы и борода отросли, как у какого-то мореплавателя. А еще меня все достало! – злобно высказался я, затапливая печь, чтобы нагреть воды, чтобы уже в третий раз залить остатки заварки, лежащей в кружке.
– Но не все так плохо конечно. – продолжил я делать голосовую запись в воображаемый дневник. – Я многому научился, теперь я точно знаю, что для того, чтобы сделать себе обувь из шкуры оленя, ее не достаточно высушить, ее нужно как-то обработать, выскоблить и отбить. Сейчас это делают с помощью станков и химии, но я тут вспомнил, что где-то в Африке, дикие племена выкапывают ямки, в них кидают шкуры и потом всем свои поселением туда испражняются по малой нужде в течение длительного времени, шкуры лежат в так сказать аммиаке и становятся мягкими, а после они их уже приспосабливают в хозяйстве. Я же пытался этого избежать, как итог, высушенная шкура, что висела над печкой, стала словно из дерева, а если ее согнуть, то она просто ломается. Поэтому обувь у меня теперь на японский манер, две деревяшки, что служат подошвой, и веревочки, которыми я привязываю их к стопе.
Снег уже почти весь сошел на нет, оголяя землю, и на ней местами уже начала зеленеть трава. Лес вообще преобразился, магия теперь везде, так что все сосны, что растут вокруг меня, зацвели словно яблоньки или, например, вишня. Их ветви усеяны небольшими цветочками нежно-розового цвета, словно сакура и пахнут сладко-медовым ароматом.