Тени и свет играли на его шершавой поверхности, придавая трону колдовской вид. Тимофей, не отводя взгляда, медленно обошёл его, остановившись у обратной стороны. Что-то привлекло его внимание. Прищурившись, посадник вслух прочитал вырезанную в камне надпись:
– Ире мириннериме амессиме.
В тишине зала собственный голос показался ему чужим. Слова, высеченные у самого основания, были на норде – старинном языке предков, на котором говорили за Штормовым проливом. Норд давно исчез из обихода, и в Радонии его не использовали. Даже высокородные бояре, ведущие свой род от северных ярлов, знали его лишь поверхностно.
Тимофей Игоревич тоже изучал северное наречие в детстве. Отец настаивал на этом. Забытый язык был нужен не для общения – говорить на нём было не с кем. Он служил доказательством древности и исключительности их рода.
– «И, погибая, победим», – брезгливо поджав губы, перевёл он надпись.
Тимофей знал из уроков истории, что эти слова повелел высечь Великий князь Борис около полутора сотен лет назад. Он прославился своими странностями и, хотя в хроники вошёл с прозвищем Вещий, многие считали его скорее юродивым.
Борис мнил себя сновидцем, но его грёзы нередко оказывались дурными советниками.
Однажды, по его приказу, был подожжён радоградский посад. Во сне государю привиделось, будто город заполонили бесы, и уничтожить их можно лишь огнём. Пламя быстро охватило сотни домов, поглотив большую часть столицы. Неизвестно, избавил ли этот пожар город от нечисти, но тысячи жителей заплатили за княжеское виде́ние своими жизнями.
Высеченная в камне фраза показалась мужчине бессмысленной. Он усмехнулся, поражаясь нелепости изречения. Победить, погибая? Что за чушь! Победит лишь тот, кто заставит погибнуть своего врага! Иначе и быть не может. Очередной бред правителя, страдающего болезненными видениями.
Погружённый в мысли, Тимофей коснулся ладонями холодной поверхности престола. Обогнув его, бесшумно поднялся по ступеням, ведущим к сиденью. Семь шагов, семь ступеней. Окинув взглядом зал, посадник осторожно сел. Поёрзав, положил руки на подлокотники, откинулся и коснулся затылком твёрдого камня.
Холод скальной породы пробирал даже сквозь одежду. Сидеть было неуютно – казалось, поверхность мгновенно вытягивала из тела всё тепло. Но Тимофей не обращал на это внимания. Он посмотрел с высоты трона на бездыханное тело Юрия, усмехнулся и закрыл глаза.