– О работе, – повторил он тихо, почти шёпотом. – Или о чём-то другом? «Око» не для твоих раздумий, Артада. Ты знаешь это.
Она сжала губы, протест вспыхнул внутри, горячий и острый. Ей хотелось бросить ему, что правила не объясняют снов, не гасят дрожь стен, не заглушают Касира в её голове. Но взгляд Велана был цепким, будто он мог вырвать правду из её мыслей, и она промолчала.
– Я поняла, – выдавила она, опуская глаза.
Он выпрямился, но не ушёл. Пальцы его постучали по краю терминала – резкий, короткий звук, как сигнал тревоги.
– Не играй с ней, – сказал он, и в голосе мелькнула тень – не гнев, а страх, холодный и глубокий. – Ты не знаешь её силы.
Шаги его затихли в коридоре, и Артада осталась одна. Рука медленно легла на панель, но «Око» осталось тёмным. Не сейчас. Велан был прав – она не знала пределов Бездны. Но она чувствовала, как её дыхание смешивается с мыслями о Касире, и каждый взгляд через «Око» разжигал в ней искру, растущей вопреки запретам. Она подняла глаза к окну. Нити света дрогнули, будто под ветром, которого здесь не было, и тепло в груди смешалось со страхом, острым, как игла.
Где-то в глубине станции раздался гул – слабый, но живой, как отклик далёкого голоса. Артада замерла, вслушиваясь. Это не генераторы, не металл. Это было эхо – эхо её чувств, что Бездна возвращала ей, как зеркало. И она поняла: Велан не зря подозревает. Нечто уже пробудилось.
Полумрак каюты «Горизонта» был густым, тени сгущались в углах, будто живые. Касир сидел за узким столом, скрестив ноги, планшет с данными лежал перед ним, но цифры плыли перед глазами, теряя смысл. Мысли его уносились за стены, туда, где Бездна дышала своим сиянием, и где была Артада. Он бросил планшет на койку, ткань скрипнула под его весом, и подошёл к иллюминатору. Стекло отражало его лицо – усталое, с лёгкой тенью на подбородке, – а за ним тьма струилась нитями света, медленными и живыми.
Одиночество космоса было ему знакомо, но здесь оно ощущалось иначе – не пустотой, а присутствием, цеплявшимся к коже. Бездна смотрела на него, и это чувство росло, смешиваясь с Артадой в его голове. Дверь каюты с шипением распахнулась, и в проёме возникла Ирэн. Её силуэт резал полумрак, механическая рука поблёскивала, отражая свет ламп, а лицо оставалось в тени.
– Не спится? – спросила она, голос низкий, с хрипотцой, мягче, чем обычно.