Кроме них с женой в беседке отдыхал, любуясь видом на реку, бывший военный – майор на пенсии. Он проходил курс лечения в госпитале ветеранов и любил в погожий день между процедурами пройтись по зелёным улицам города. Из-за характера, говоривший начальству всё напрямую майор не дослужился до подполковника, и был отправлен на пенсию в свой Башкортостан. Купив маленький домик в родовой деревне, у подножия Уральских гор, доживал свой век со своей, как он говорил «старухой» (хотя ей, фельдшеру по образованию, не было и пятидесяти). Дети выросли, отучились и разлетелись кто куда. Но отец их подкармливал свежим мясом и выращенной в огороде картошкой. Жена, работающая в сельском ФАПе (фельдшерско-акушерский пункт), все хлопоты по хозяйству возложила на плечи майора. Даже корову он ежедневно доил сам. Осенью, забив с соседскими мужиками годовалого бычка и десятка три гусей, развешивал мясо в сенях бани, дожидаясь, пока оно схватится на морозе. Потом радостно, разделив поровну между детьми, загружал угощения в багажники машин приехавших погостить у родителей «горожан».
– Вот младшая отучится и с нами будет жить, Алла бирса (если Бог даст), – жена делилась своими задумками на будущее. Рамиль давно заметил, что за четверть века совместной жизни, их с женой мысли частенько вторили друг другу. Как будто колебания их волн выровнялись и с годами стали одной длины и частоты. А иногда и вовсе звучали в унисон. Вот и сейчас жена – тёзка его бабушки, от рассказа о буднях на работе, перешла к детям, к их будущему.
– Как Вы правы, – майор повернулся к Айсылу, – младшие должны жить с родителями. Это же традиция, веками сложившаяся. Они посмотрят за стариками. Дедушка с бабушкой помогут с внуками, передадут свой опыт. Потом родительский дом перейдёт к ним.
– А он им нужен? – подошедший в элегантном тёмно-синем, длинном френче с золотыми узорами на полах, лацканах и воротнике собачник опёрся на длинную трость с набалдашником в виде раскрытой пасти леопарда.
– Дом? – озадачено взглянул майор на подошедшего «франта».
– Опыт, – мужчина с ухоженной благородной шевелюрой и аккуратно постриженной бородкой подтянул поводком к себе поближе большую худую собаку непонятного серо-седого окраса и с печальным взглядом. – Знания, традиции непонятно кем и когда введённые. Их же никто не спрашивал, когда производил на этот смертный свет. Зачем им тогда эти старые маразматики со своими мыслями и