Крик стих и больше не повторялся. Куда бежать было не ясно.
Я замер в коридоре. Девушки должны были ждать окончания разговора в нашей комнате. Я рванул вперед. Видел, за какой дверью скрылись Лена с Таней и распахнул ее.
Комната с огромной кроватью посередине оказалась пустой. Черт! По этой штуке и впрямь можно было маршировать не хуже, чем по плацу. С первого взгляда тут все было в порядке. Ни разбросанной или сломанной мебели, никаких других признаков нападения.
За моей спиной пыхтел Данил.
– Ты как так быстро? – только и успел произнести он, как откуда-то сзади послышался грохот.
Я развернулся и, проскользнув мимо Данила, понесся по коридору. Я не знал, что за дверью, но полагал, что звук шел отсюда.
Еще не добежав метра, я на автомате вскинул руку, словно хотел создать безынерционное поле. Я так привык пользоваться силой, что в критический момент попросту забыл, что больше ей не владею.
Дверь вынесло внутрь, погнув косяки, разнеся замок в дребезги. Оказывается, она открывалась наружу, как и полагается всем дверям в помещениях общего пользования согласно технике противопожарной безопасности.
Внутри находилась столовая или общая кухня. Тут стояло несколько столов, вдоль стены располагались напольные и навесные шкафчики. Тихо гудел в углу холодильник. Наверняка, где-то была варочная поверхность и духовой шкаф. Я не разобрал.
Прямо напротив меня стояла Лена, за ее спиной пряталась Таня, держа в руках здоровенный поварской нож. Картина была, что называется, маслом. Невооруженная хакерша прикрывала собой девушку с тесаком, которому позавидовал бы тот странный тип с треугольной головой из «Сайлент хилла».
Я медленно перевел взгляд туда, куда неотрывно смотрели девчонки.
На стуле со спинкой, как на коне, восседала Лара. Девушка улыбалась, глядя на меня. И, кажется, она ничуть не смущалась своего исчезновения с места нашей последней встречи. За ее спиной, опершись о сдвинутый в бок стол, словно о табуретку, замер «черный человек», тот самый монстр. Узловатые конечности, жутковатый оскал на черном перекошенном лице. Правда, взгляд, казалось, выражал сожаление, словно он извинялся за что-то. Может, за свое присутствие, а может, за что-то другое. На его толстой мускулистой шее был, словно галстук, повязан широкий атласный бант белого цвета. Ого! Значит позаимствовал у девочки Маши ненужную деталь гардероба и повязал себе на шею? На свидание что ли шел?