– Это – соль. – Ответил Аллант, – хрунты её очень любят. – И улыбнулся, подбадривая – давай, пробуй! – и сразу же резко и жестко, – Мекат! Следи за передними ногами.
Уязвлённое самолюбие – вещь неприятная. Надежда тряхнула головой и шагнула вперёд, протягивая к морде животного раскрытую ладонь. Не вполне надеясь на слова, она обратилась к зверю, как учил Шетон, на уровне подсознания и на равных. Бади не заставила себя долго ждать. Мягкими губами подхватила кубик с ладони, тут же схрумкала его и снова потянулась к руке. Тщательно обнюхала ладонь, лицо, волосы и, полуприкрыв глаза, свесила по сторонам кругляшки тонких, будто сразу увядших ушей. И Мекат, стоящий у хрунта перед грудью, и внимательно следящий за мордой и за передними ногами, и Аллант одновременно заморгали, не веря своим глазам.
– Надя! Да она признала тебя! Полностью признала! – удивлённо воскликнул Аллант. – С первого раза! Но так не бывает, никогда не бывает! И теперь она тебя не сбросит и не ударит, можешь спокойно садиться.
Он приблизился к хрунту, так и стоящему в блаженной полудрёме и показал:
– Ставь ногу в стремя и держись, вот так, за седло. Я тебе помогу.
– Подожди, я сама попробую.
Тренированное тело легко справилось с задачей. Девушка нашла второе стремя и прочно обосновалась на спине хрунта.
– Молодец! – оценил Аллант – с первого раза!
– Так я джанер всё-таки или нет?
Второй хрунт, которого мальчик-подросток вывел Алланту, был значительно крупнее и выше. Мощную шею украшал темно-коричневый пышный воротник, спускающийся на грудь и свисающий между передними, нервно танцующими ногами. Зверь лупил сам себя хвостом по бокам, поигрывал черными отточенными когтями, то втягивая их, то выпуская на всю двенадцатисантиметровую длину.
– Бридан! – позвал Аллант.
Хрунт, вскидывая голову, отозвался громким, воркующим хрюканьем и рванулся вперёд, словно не замечая мальчишки, висящего на поводе. Аллант взлетел в седло, и мальчишка ловко отскочил в сторону. Мужчина потянул повод, и Бади медленно пошла по дорожке, взрыхлённой когтями. Надежда, слегка покачиваясь, сидела в седле и придерживалась одной рукой. Ощущения были странными: смесь любопытства, восторга и собственной неопытности. А она-то думала, что после Джанерской Школы умеет всё. Непривыкшая чувствовать себя беспомощной, она потребовала отдать ей поводья.