Время от времени я пытался вспоминать свои детские годы. Но, всё чаще убеждался, что толком ничего о них не помню. Всё, что происходило со мной ранее лет двенадцати-четырнадцати, как в тумане. Лишь смутные образы, похожие на сон, от которых потом долго раскалывается голова. Может меня в детстве приложили хорошенько головой-то о прилавок? Ну, как бывает с чересчур капризными детьми у пьянчушек-родителей…
Тётушка Эльза, старая карга, держала под своим крылом всех беспризорников западного конца Венедора. Помню, как она рассказывала однажды, что нашла меня у западной стены возле сточной канавы всего избитого и искалеченного. Старуха, не задаваясь вопросом, кто я и откуда, выходила, вылечила, на ноги поставила, а потом заставила воровать на рынке за кусок хлеба и крышу над головой в ночлежке.
На протяжении всей своей жизни я так и не смог выяснить, кто на самом деле мои родители, живы ли они или хотя бы кто-то из родни. Даже имени своего не знаю. Из воспоминаний о детстве лишь смазанные образы. Какой-то сморщенный седой старик в чёрном балахоне, очень холодно, аж озноб пробивает, темно и слышно, как снаружи завывает вьюга.
Это загадочное видение с возрастом становилось всё ярче, но ясности в историю моего происхождения не прибавляло ни капли. Может я на самом деле барон или сын короля? Вот выберусь отсюда, добьюсь аудиенции короля, приду к Херберту и скажу: «Здравствуй, папа!». Самому даже смешно стало от горьких мыслей. Из колонии ещё никто никогда не выходил живым.
Под утро мне, наконец, удалось справиться со своими дурными думами, убедив себя в том, что всё в мире относительно и в конце концов всё будут хорошо. На пару часов я заснул, как младенец. Впервые за последнее время. Без снов и видений.
С первыми лучами солнца меня растолкал Харед и знаками велел спускаться в общий зал. Томас уже был там. Со скучающим видом он жевал глазунью, помакивая ржаной хлеб в растёкшийся по тарелке желток. Главарь бандитов молча всучил мне кусок пергамента, опечатанный янтарной кляксой сосновой смолы, на которой угадывалась витиеватая заглавная буква Т.
Перекусив на скорую руку, я отправился в путь.
Добравшись до оврага, где мы познакомились с Брего, я вдруг ясно осознал, что не знаю дороги. В деревню возле грота меня вели с завязанными глазами. Поэтому я лишь мог смутно предположить, что мы шли тем лесом, что виднелся по левую руку от меня. Густой ельник спускался к самой воде медленно бегущей речушки, отливавшей серебром в свете занимающегося дня. Сквозь чащу ничего было не видно. К тому же, Брего предупреждал, чтобы я не совался в лес.